Отверзи ми двери

- Ты - меня? - засмеялась Вера, да так, что у Льва Ильича холодок прошелестел по спине. - Это я про тебя, чудо ты мое, обо всем догадалась, и не потому, что ты мне свою биографию так художественно изобразил, так и то удивил - над трехмесячной девчонкой покраснел, а про меня сейчас только я одна да еще Кто про всех про нас знает... Что ты мне сейчас будешь говорить - раньше надо было. Если бы был недогадливей. На то я и рассчитывала, что догадаешься. Я за тебя и ухватилась там - еще в поезде. Все уж было кончено - с плеч долой, с бабкой распрощалась - с нянькой. Отец у меня там - у няньки похоронен, в Коломне. А тут ты - как снег на голову, как в чудо не поверить, когда живое чудо рядом сидит и на меня во все глаза смотрит?

- Что ж ты...

- Да чего я? Я в тебя и вцепилась - небось, я тебе позвонила в первое же утро, не позабыл? Небось, и там я сама - не ты, ты бы меня, как гимназист, еще полгода соблазнял, а у меня времени одна неделя оставалась. А потом, как совсем заметалась, к Юдифи тебя вытащила, да конечно, не то было место, да нет - это ты был не тот. Если б и там, еще б тогда - еще не поздно было...

- Что поздно, Вера, что ты все время - о чем ты?

- Ну ладно - чего уж теперь загадками. Об этом по-русски грубовато, но так точно сказано, когда человек хочет и рыбку съесть и... Одним словом, чтоб все у него было в полном порядке. А я еще мало выпила, чтоб с тобой так откровенничать. Да и не стану больше пить, ты на меня тоску нагнал... Я подумала тогда еще, в поезде, что мне, кроме тебя, ничего на свете не надо, с таким бы, как ты, все сначала, с первого колышка, лишь бы тут остаться, за все за это любую цену уплатить. А ты такой рыбкой оказался - с тобой всю жизнь и просидишь возле колышка, ты и заборчика вокруг не поставишь? А мне мало, не смогу, мне и забор нужен, и домик с садиком, а там и гаражик подземный... Ну годишься ли ты для такой великой стройки?

Лев Ильич молчал и больше ни о чем не спрашивал - захочет, сама все расскажет. Он только над собой горько усмехнулся - над тем, как подхватился там, у Маши, и кинулся сюда - верно, какой он строитель.

- Уезжаю я, Лев Ильич. Совсем и навсегда.

- Куда? - глуповато спросил Лев Ильич, словно позабыл, что сам про все догадался - затопил он в себе свою догадку, может, мол, из-за того она чепухой окажется? Да и надоело ему ошибаться, все не так про других думать. А тут не про других - про женщину, с которой, уж понимал он, черт его повязал веревочкой, да не враз та веревочка и порвется.

- Все, миленький мой. Паспорт у мужа в кармане, завтра визы, ничего больше нет. Прощай, Лев Ильич, не судьба.

Да уж надо было давно догадаться. Догадался он, у него и тогда еще, у отца Кирилла, мелькнуло это, проплыло, а у Юдифи и совсем было ясно, много проговаривалась. Да мало ли какие догадки про другого к нам порой залетают, так, к счастью, редко реальностью - правдой оборачиваются. А тут что было фантастического?.. И он вспомнил Колю Лепендина в алом свитере, в своем бывшем доме. Ее - Веры рассказ про него, его дружка, вызверившегося на него - на Льва Ильича еще у Валерия, когда прощались... Так не про Колю шла речь и не про других-разных - Бог с ними, как ему было в чьей-то судьбе разбираться и кого-то осуждать, его ль то дело - не про них...

- Верочка... - сказал он хрипло, - ты не можешь, не должна...

- Ах, пустяки какие - должна-не должна! Кому я чего должна - уж не тебе ли? - и опять посмотрела на него чужими, холодными глазами, даже ожесточение почудилось в них Льву Ильичу: он, и верно, ничего не знал про нее, и рассказ ее про себя оказался литературным - сам же так прошлый раз определил.

- Ты себя губишь, - сказал он. - Ты знаешь, что губишь - зачем тогда? Ты и здесь с ним пропадала, но тут хоть стены помогали, эти хоть, - он кивнул на кухню, с развешанными пеленками, тазом, и замоченными тряпками на полу, кухонным столиком, уставленным детскими бутылочками, - а там что?

- А ничего, - просто ответила она. - Что ты ко мне привязался, когда все ясно и подписано. Ты зачем раньше молчал? Может, я хочу себя погубить, а может, мне та погибель слаще здешнего рая, который ты мне пообещать - угадала ведь, а? - все собираешься. Я тебе объяснила, чего мне нужно - подземный гараж. А из твоего рая я все равно б убежала - к другому, такому ж Лепендину, все, что ль, они уедут, думаешь?

- Неправда это все, - сказал Лев Ильич. - Не может этого быть, чтоб ты мне тогда... там ты меня не могла обмануть.

- Ах, простите, коли что не так! Опять станешь меня мне объяснять?

- Да нет же, Верочка, я не про себя. Ну ладно, может я действительно неспособен - сейчас то есть, чтоб конкретно, потому врасплох, хотя, что говорить, давно следовало догадаться, хоть ты и молчала, но тут не обо мне, о тебе речь! Ты ж не зря ко мне кинулась, ты все-все мне сказала: как едва жива осталась там, как сына там погубят - ну причем здесь я?