Ожерелье королевы

— Вы понимаете, — вдруг проговорила она, точно желая опередить мысль Шарни, — что я и не подумала рассказать об этом деле начальнику полиции. С тех пор как я высказала ему свою жалобу, господин де Крон имел достаточно времени для того, чтобы осуществить правосудие. Если женщина, которая присваивает себе мое имя, употребив во зло свое сходство со мной, еще не задержана, если вся эта тайна еще не раскрыта, то, как вы понимаете, для этого могут быть две причины: или неспособность господина де Крона, что было бы еще не так важно, или его сговор с моими врагами. И мне кажется едва ли возможным, чтобы у меня, в моем парке, кто-нибудь позволил себе ту гнусную комедию, о которой вы мне рассказывали, если бы ее участники не были уверены в прямой поддержке и молчаливом сообщничестве. Вот почему виновные в этом представляются мне лицами настолько опасными, что я никому другому не хочу доверять это важное дело — обнаружить их. Что вы об этом думаете?

— Я прошу позволения у вашего величества не произносить больше ни одного слова. Я в отчаянии; у меня еще есть опасения, но подозрений больше нет.

— Вы, по крайней мере, честный человек, — с живостью проговорила королева, — вы умеете говорить правду в лицо. Это достоинство, которое иногда может обидеть неповинных, когда ошибаются на их счет; но такие раны излечиваются.

— О ваше величество, уже одиннадцать часов; я дрожу.

— Удостоверьтесь, что поблизости никого нет, — сказала королева, чтобы удалить своего спутника.

Шарни повиновался. Он обыскал всю чащу парка до самых стен.

— Никого, — сказал он, возвратившись.

— Где происходила сцена, о которой вы рассказывали?

— Ваше величество, только что, вернувшись с моих поисков, я почувствовал страшный удар в сердце, увидев вас. Вы стоите на том самом месте, где в эти ночи я видел… самозваную французскую королеву.

— Здесь! — воскликнула королева, с отвращением отходя от места, где она стояла.

— Под этим каштаном, да, ваше величество.

— Но в таком случае, сударь, — сказала Мария Антуанетта, — не будем тут стоять. Ведь если они придут, то явятся сюда.

Шарни последовал за королевой в другую аллею. Его сердце билось так сильно, что он опасался не услышать стука, когда отворят калитку.

В гордом молчании королева ожидала появления живого доказательства ее невиновности.

Пробило полночь. Калитка не отворялась.

Прошло полчаса, и за это время Мария Антуанетта более десяти раз спрашивала у Шарни, всегда ли обманщики являлись строго в назначенное для свидания время.

На колокольне святого Людовика в Версале пробило три четверти первого.

Королева нетерпеливо топнула ногой.

— Вот увидите, что они сегодня не придут! — сказала она. — Такие несчастья случаются только со мною!

Произнося эти слова, она пристально глядела на Шарни, стараясь подметить в его глазах малейшую искорку торжества или иронии, чтобы гневно обрушиться на него.

Но он, все больше бледнея по мере того, как подозрения снова зарождались в нем, хранил такой строгий и грустный вид, что выражение лица его в эту минуту напоминало светлое терпение мучеников и ангелов.

Королева взяла его под руку и привела обратно под каштан, где они стояли раньше.

— Вы говорите, что видели их здесь? — прошептала она.

— Здесь, ваше величество.

— Здесь женщина дала розу мужчине?

— Да, ваше величество.

Королева так устала, так ослабела от долгого пребывания в сыром парке, что прислонилась к стволу дерева и опустила голову на грудь.

Ноги ее подкосились, и так как она не опиралась более на руку Шарни, то скорее упала, чем опустилась на траву и мох.

Он продолжал стоять в мрачной и неподвижной позе.

Она закрыла лицо руками, так что Шарни не мог видеть, как скатилась слеза между длинными белыми пальцами королевы.

Но вот она подняла голову.

— Сударь, — заговорила она, — вы правы: я осуждена. Я обещала доказать вам сегодня, что вы оклеветали меня. Богу это не угодно, и я преклоняюсь перед его волей.

— Ваше величество… — пробормотал Шарни.

— Я сделала то, — продолжала она, — чего не сделала бы ни одна женщина на моем месте. Я не говорю о королевах. О сударь, что значит для королевы сан, если она не может властвовать даже над одним сердцем? Что значит для нее сан, если она даже не может снискать уважения одного честного человека? Но, сударь, по крайней мере помогите же мне встать, чтобы я могла уйти; не презирайте меня настолько глубоко, чтобы отказаться подать мне руку.

Шарни как безумный бросился к ее ногам.

— Ваше величество, — сказал он, падая перед ней ниц, — если б я не был несчастным человеком, любящим вас, вы простили бы мне, не правда ли?

— Вы! — воскликнула с горьким смехом королева. — Вы! Вы меня любите и при этом считаете меня бесчестной!..

— О ваше величество…

— Вы!.. Хотя вы должны были бы кое-что помнить, вы обвиняете меня в том, что здесь я дала цветок, подальше поцелуй, а там — всю свою любовь другому человеку… Не лгите, сударь, вы меня не любите!

— Ваше величество, вот там я видел призрак, призрак влюбленной королевы. А здесь, где стою я, был призрак любовника. Вырвите мне из груди сердце; эти два адских образа живут в нем и терзают его.