Ожерелье королевы

— Да нет же, нет, господин граф, это не все, так как вы, кажется, недавно соединили имена Олива́ и госпожи де Ламотт.

— Да, из-за их соседства, — сказал Калиостро.

— Тут есть что-то другое, господин граф… Вы недаром сказали, что госпожа де Ламотт и мадемуазель Олива́ были соседками.

— О, я сказал это вследствие одного обстоятельства, которое излишне вам передавать. Нельзя же пересказывать первому сановнику королевства бредни праздного рантье.

— Вы меня заинтересовали, сударь, и больше, чем вы полагаете, потому что Олива́, которую, по вашим словам, вы приютили у себя, я нашел в провинции.

— Вы ее нашли!..

— С господином де Босиром…

— Что ж, я так и думал! — воскликнул Калиостро. — Она была с Босиром? А, отлично! Отлично! Значит, напрасно я заподозрил госпожу де Ламотт.

— Как! Что вы хотите сказать? — спросил г-н де Крон.

— Я говорю, сударь, что, заподозрив в первую минуту госпожу де Ламотт, я полностью и окончательно признаю ее непричастность к этому делу.

— Заподозрили? В чем?

— Боже милостивый! Вы с таким терпением выслушиваете разные сплетни? Так знайте, что в то самое время, когда я начинал надеяться, что исправлю эту Олива́, обращу ее к труду и честной жизни — я занимаюсь проповедью нравственности, сударь, — в это время кто-то похитил ее у меня.

— Похитил! У вас?

— У меня.

— Это странно.

— Не правда ли? И я готов был поручиться чем угодно, что это дело госпожи де Ламотт. Вот как бывают неосновательны людские суждения!

Господин де Крон приблизился к Калиостро.

— Послушайте, — сказал он, — прошу вас объясниться точнее.

— О сударь, теперь, когда вы нашли Олива́ с Босиром, ничто не заставит меня думать о госпоже де Ламотт, несмотря на ее настойчивое внимание, на обмен знаками, на переписку.

— С Олива́?

— Да, конечно.

— Госпожа де Ламотт и Олива́ общались между собой?

— Наилучшим образом.

— Они виделись?

— Госпожа де Ламотт нашла для Олива́ возможность выходить каждую ночь.

— Каждую ночь? Вы уверены в этом?

— Насколько может быть уверен человек в том, что он видел и слышал.

— О сударь, вы даете мне такие сведения, что я за каждое слово готов заплатить по тысяче ливров! Какое счастье для меня, что вы сами делаете золото!

— Я его более не делаю, это обходится слишком дорого.

— Но вы друг господина де Рогана?

— Надеюсь.

— Так вы должны знать, насколько сильно замешан в его скандальном процессе этот дух интриг, носящий имя госпожи де Ламотт?

— Нет, я не желаю этого знать.

— Но, быть может, вам известно о последствиях этих прогулок Олива́ и госпожи де Ламотт?

— Сударь, есть вещи, которые осторожный человек должен всегда стараться не знать, — наставительным тоном сказал Калиостро.

— Я буду иметь честь спросить у вас только еще одно, — с живостью сказал г-н де Крон. — Имеете ли вы доказательства, что госпожа де Ламотт переписывалась с Олива́?

— Хоть сотню.

— Какие же именно?

— Записки госпожи де Ламотт; она перебрасывала их Олива́ с помощью арбалета, который, вероятно, найдут в ее квартире. Несколько таких записок, обмотанных вокруг куска свинца, не достигли своей цели. Они падали на улицу, а мои люди или я подбирали их.

— Сударь, вы могли бы предъявить их на суде?

— Они такого невинного содержания, что я смело могу это сделать и не думаю, чтобы меня за это упрекнула госпожа де Ламотт.

— А… доказательства сговора и свиданий?

— У меня их тысяча!

— Назовите мне хотя бы одно, прошу вас.

— Вот наилучшее доказательство: по-видимому, госпожа де Ламотт нашла возможность проникать в мой дом, чтобы видеться с Олива́; я сам видел там графиню именно в тот день, когда молодая особа исчезла.

— Именно в тот день?

— Ее видел не только я, но и все мои слуги.

— А!.. Но зачем же она туда явилась, если Олива́ исчезла?..

— Я сам сначала спрашивал себя об этом и не мог объяснить это. Я видел, что госпожа де Ламотт вышла из почтовой кареты, ожидавшей ее на углу улицы Золотого Короля. Люди мои заметили, что этот экипаж долго стоял там, и, признаться, я подумал, что госпожа де Ламотт хочет окончательно увезти к себе Олива́.

— Вы бы это допустили?

— Почему бы и нет? Госпожа де Ламотт — особа с добрым сердцем, судьба к ней благоволит. Она принята при дворе. Зачем бы я стал препятствовать ей избавить меня от Олива́? Я был не прав, как вы видите, ибо кто-то другой похитил ее у меня, чтобы снова погубить.

— Так! — сказал г-н де Крон в глубоком размышлении. — Мадемуазель Олива́ жила в вашем доме?

— Да, сударь.

— Так! Мадемуазель Олива́ и госпожа де Ламотт были знакомы, виделись, выходили вместе?

— Да.

— Так! Госпожу де Ламотт видели у вас в день похищения Олива́?

— Да, сударь.

— Так! Вы подозревали, что графиня хочет увезти к себе эту особу?

— Что же я мог другое думать?

— А что сказала госпожа де Ламотт, когда не нашла у вас Олива́?

— Она показалась мне смущенной.

— Вы подозреваете, что увез ее этот Босир?

— Я полагаю так единственно потому, что услышал это от вас; иначе я бы его не заподозрил. Этот человек не знал местожительства Олива́. Кто мог сообщить ему это?

— Сама Олива́.