Ожидание (три повести об одном и том же)

Слав­ка сам при­ду­мал та­кие сло­ва. Он по­ёт шё­по­том, что­бы ма­ма не слы­ша­ла. Ина­че она ска­жет, что Слав­ка – на ред­кость без­дар­ный сын. Слав­ка был очень за­стен­чи­вым. Он стес­нял­ся да­же соб­ст­вен­ной те­ни. Он все­гда ста­но­вил­ся так, что­бы тень его не па­да­ла на дру­гих.

Слав­ка хо­тел со­чи­нить та­кие сло­ва, буд­то есть на зем­ле ко­неч­ная стан­ция, где схо­дят­ся все по­ез­да, па­ро­хо­ды и са­мо­лё­ты. Ведь есть же где-то ко­нец всех до­рог.

Слав­ка ехал в ку­пей­ном ва­го­не. Ле­тел на са­мо­лё­те АН-2, в ко­то­ром две­на­дцать мест.

Те­перь Слав­ка ехал по ши­ро­ко­му ли­ма­ну с жёл­той во­дой. На боль­шом пас­са­жир­ском ка­те­ре с птичь­им на­зва­ни­ем «Лас­точ­ка».

На па­лу­бе вся­кие раз­го­во­ры.

Тол­стая жен­щи­на с тре­мя вну­ка­ми го­во­рит:

– Ку­да по­де­ва­лись те, на­стоя­щие куль­тур­ные де­ти? Не­ту те­перь на­стоя­щих де­тей. Я взя­ла «зе­фир» с ле­нин­град­ско­го по­ез­да. Те­перь я имею ча­хот­ку. Эти вну­ки ещё не нау­чи­лись го­во­рить «ба­буш­ка», за­то они не пе­ре­ста­ют кри­чать «дай»… И луч­ше мне ни­ко­гда не вый­ти на пен­сию, чем нян­чить эти три па­те­фо­на. У ме­ня от них тем­пе­ра­ту­ра вста­ет!.. – И тут же ки­да­ет­ся к сво­им вну­кам и вы­ти­ра­ет им ка­приз­ные но­сы, и ку­та­ет их в плат­ки, и су­ёт им ли­мо­над. Муж­чи­на в фет­ро­вой шля­пе смот­рит на го­ре­мыч­ную ба­буш­ку и ки­ва­ет Слав­ки­ной ма­ме:

– Одес­сит­ка…

«Ну и что? Хо­ро­шо это или пло­хо?» —ду­ма­ет Слав­ка. Он смот­рит на одес­сит­ку. Она улы­ба­ет­ся Слав­ке. Слав­ка улы­ба­ет­ся ей. Он го­тов улыб­нуть­ся всем лю­дям.

Слав­ка не одес­сит, да­же не мо­ск­вич, да­же не ле­нин­гра­дец, да­же не но­риль­ча­нин. Слав­ка – ко­чев­ник, сын ин­же­не­ра-строи­те­ля.

Слав­ки­на ма­ма хо­дит по ка­те­ру. Спра­ши­ва­ет:

– Ска­жи­те, по­жа­луй­ста, го­ро­диш­ко, ку­да мы плы­вём, сверх-от­ча­ян­ная ды­ра?

Две тёт­ки в тол­стых плат­ках луз­га­ют се­меч­ки. Они смот­рят на ма­му и за­стен­чи­во улы­ба­ют­ся:

– Ни-и… Фрук­тов мно­го. Ры­бы бо­га­то… Ни­че­го го­ро­док… Очень хо­ро­ший го­род.

Ма­ма от­во­ра­чи­ва­ет­ся. Она не до­воль­на от­ве­том.

По па­лу­бе, че­рез кор­зи­ны, меш­ки и ящи­ки ле­зет под­вы­пив­ший ста­рик. В ящи­ках кри­чат пе­ту­хи. В меш­ках виз­жат по­ро­ся­та.

На ста­ри­ке на­де­то всё но­вое. Всё ему ве­ли­ко, буд­то ку­пи­ли на­вы­рост. Пид­жак то­пор­щит­ся, брю­ки то­пор­щат­ся. И ру­баш­ка, и бо­ро­да, и уши у ста­ри­ка то­пор­щат­ся. Он по­хож на пе­ре­со­хшую ело­вую шиш­ку.

– А я у доч­ки гос­тил! – шу­мит ста­рик. Ос­та­нав­ли­ва­ет­ся воз­ле тё­ток в тол­стых плат­ках и сме­ёт­ся: —Ух же ж вы ба­бы! Ух же ж вы се­рый на­род. Ведь ко­то­рые куль­тур­ные, те луз­га­ют се­меч­ки до­ма. А вы тут всю па­лу­бу за­со­ри­ли, хо­дить скольз­ко.

– Это те­бе от ви­на скольз­ко, – вор­чат ба­бы, но се­меч­ки пря­чут. Стес­ни­тель­но смот­рят на ма­му.

А Слав­ке ве­се­ло. Ве­тер и брыз­ги ле­тят в гла­за. Вниз по­смот­ришь – во­да воз­ле бор­та мут­ная, слов­но взбур­ли­ли крас­ную гли­ну. По­смот­ришь вдаль – во­да го­лу­бая, бле­стя­щая. Плы­вут под во­дой за­то­нув­шие об­ла­ка.

Ка­тер идёт ми­мо ост­ро­вов. В ка­мы­шах ши­ро­кие лод­ки-ма­гу­ны. Лю­ди вы­са­жи­ва­ют из ло­док те­лят, го­нят их хво­ро­сти­ной на ост­ро­ва, что­бы пас­лись они на при­во­лье це­лое ле­то. Те­ля­та орут, за­мо­чив но­ги.

Слав­ке смеш­но.

– И че­го улы­ба­ет­ся, – гля­нув на не­го, про­вор­ча­ла ма­ма. – Сто­ит и улы­ба­ет­ся, как ду­рак ка­кой.

Слав­ка рас­те­рян­но за­ми­гал.

– Рот за­крой, – раз­дра­жен­но ска­за­ла ма­ма.

– И не ды­ши… – Это ска­зал маль­чиш­ка, ко­то­рый ле­жал на па­лу­бе. – И не плюй в во­ду, и не смот­ри в не­бо.

Ма­ма по­вер­ну­лась, что­бы убить маль­чиш­ку сло­ва­ми. В это вре­мя за­гу­дел ка­тер. Он при­вет­ст­во­вал дру­гой ка­тер, иду­щий на­встре­чу. Ма­мин рот от­кры­ва­ет­ся без­звуч­но и ши­ро­ко. Ка­за­лось, ма­ма ло­вит ртом при­вет­ст­вен­ный крик ка­те­ров и за­хле­бы­ва­ет­ся. Ко­гда гуд­ки смолк­ли, у неё хва­ти­ло воз­ду­ха на од­но толь­ко сло­во:

– Хам!

– Ви­дишь, до че­го ты до­вёл свою ма­му, – спо­кой­но ска­зал маль­чиш­ка. Встал, на­ки­нул на пле­чи го­лу­бую спор­тив­ную курт­ку и на­пра­вил­ся вниз по тра­пу. Воз­ле кор­зин ос­тал­ся его зе­лё­ный рюк­зак. Маль­чиш­ка был кре­пок в пле­чах, не­то­ро­п­лив в дви­же­ни­ях.

– Бо­же мой, ка­ких толь­ко га­до­стей не на­слу­ша­ешь­ся на этих про­кля­тых до­ро­гах, – ска­за­ла ма­ма.

– Да уж… Так уж… – под­дак­нул муж­чи­на в фет­ро­вой шля­пе. – До­ро­га, она до­ро­га и есть. Осо­бен­но даль­няя.

МАЛЬ­ЧИШ­КА В СПОР­ТИВ­НОЙ КУРТ­КЕ

У бу­фе­та, под ка­пи­тан­ским мос­ти­ком, ста­рик пил пи­во.

– Хо­ро­ша у ко­ня шея, да и хо­мут не­плох. – Он при­гла­жи­вал свой кос­тюм, по­хло­пы­вал по то­щим бо­кам, по­скри­пы­вал за­гра­нич­ны­ми по­лу­бо­тин­ка­ми.

Слав­ка со­шёл по тра­пу вслед за маль­чиш­кой в спор­тив­ной курт­ке.

Маль­чиш­ка смот­рел на ста­ри­ка и улы­бал­ся и как буд­то под­ми­ги­вал.

Ста­рик маль­чиш­ку не за­ме­чал.