Оживление без сенсаций

Еще несколько лет назад реаниматологи считали этот момент равносильным выздоровлению. И действительно, силы после выписки обычно прибавляются, память потихоньку восстанавливается, все как будто хорошо. Прошло четыре месяца. Нужно было идти на работу. И тут начались нелады. Больная, которая казалась внешне почти здоровой, вдруг стала раздражительной, начала быстро уставать, резко ухудшилась память. Оказалось, что со своей работой инженера-оператора на пульте энергосистемы Майя справиться не может: многое она не помнит, а заново не запоминает. С каждым днем состояние ухудшалось. Так она попала на прием к докторам из Института общей реаниматологии, которые занимаются отдаленными результатами лечения пациентов, перенесших тяжелое кислородное голодание мозга.

Анализ первых 77 наблюдений показал: выписка таких больных из стационара не всегда означает их выздоровление. Каждые 6 из 10 пострадавших, пережив после выписки светлый промежуток в 3—5 месяцев, потом как бы заболевают заново. На самом деле здесь проявляется поздняя декомпенсация мозговых функций. Скорее всего, это связано с повышением нагрузки на нервную систему: увеличивается объем домашних дел («Майка, ну ты уж совсем теперь здоровая — сходи в магазин... Нечего залеживаться... Давай пригласим гостей: развеешься...»). Из самых благих намерений близкие люди да и врачи поликлиники, плохо знающие эту патологию, ускоряют выход постгипоксических пациентов на работу («Пора, пора браться за дело, ты тут дома свои болезни лелеешь, а на работе вынуждена будешь подтянуться»).

И вот инженер-оператор энергосистем Майя сидит перед нейропсихологом Галиной Владимировной Алексеевой и пытается вспомнить, что случилось с незадачливым козликом.

А каковы перспективы у нашего пациента Виктора Петровича, который не заметил, что захлопнулись ворота гаража, и надышался угарным газом? Даже если реаниматологам и врачам отделения ГБО удастся привести его в сознание, то в 7 случаях из 10 в течение первых трех месяцев его может ожидать синдром отсроченного неврологического ухудшения.

В своем докладе на VII Международном конгрессе по гипербарической медицине (Москва, 1981) группа американских реаниматологов из Чикаго сообщила: из 175 их пациентов с отравлениями угарным газом в 71 % случаев в период от 3 недель до 3 месяцев появились психические нарушения. Отмечались личностные изменения, утрата непосредственной памяти, неконтролируемые вспышки гнева и затруднения в усвоении учебного материала. Развивалась мышечная слабость. Проблема в том, подчеркивали авторы доклада, что никто не связывает эти поздние симптомы с перенесенным ранее отравлением, их объясняют появлением нового психического заболевания и обычно неправильно лечат.

Итак, здоров ли пациент, перенесший гипоксический удар по нервным клеткам мозга, в тот момент, когда он под звуки реанимационных фанфар выписывается из больницы? Нет, к сожалению. Ему предстоит длительная и упорная «реанимация личности». Кто же здесь главный реаниматолог? Прежде всего сам больной.

Американский писатель Норман Казинс узнал, что его болезнь — тяжелое поражение суставов — побеждает всего один человек из 500. В своей книге «Анатомия болезни. Глазами пациента» он пишет: «До сей поры я был склонен полностью предоставить медицине заботу о моем излечении, а теперь понял, что надо подключать и собственные ресурсы... Если я хочу оказаться тем самым одним из пятисот, то я не имею права пребывать в роли пассивного наблюдателя».

А вот слова профессора П. Царфиса: «Что значит желать выздоровления? И каким образом можно подключить скрытые ресурсы организма? Это значит, что каждый больной должен, во-первых, поверить в выздоровление и, во-вторых, максимально широко использовать с этой целью положительные эмоции — могущественнейший арсенал человеческой природы. Именно они приводят в действие, запускают все человеческие механизмы, усиливающие химические процессы. Они многократно повышают терапевтический потенциал организма, столь необходимый для нормальной жизнедеятельности. И здесь слово врача бесценно...»

Привести в действие механизм положительных эмоций, конечно, дело не всегда простое, но содружество врача и пациента способно на многое. Тот же Казинс рассказывает о таком весьма любопытном приеме, как регулярный просмотр кинокомедий (смехотерапия), неизменно вызывавший положительные сдвиги в течении заболевания. Именно смех дарил ему обезболивание и два часа спокойного сна. Затем вновь включался кинопроектор, и вновь сон продлевался на несколько часов.

Благоприятное влияние на усиление химических процессов в организме оказывало и чтение юмористических книг.

«Главное, чего удалось добиться моему врачу на пути к победе над моей болезнью,— пишет Н. Казинс,— это поддержать во мне уверенность, что в этом сражении я уважаемый, равноправный партнер...»

Но почему, собственно, смех, положительные эмоции и воля помогают одержать верх над болезнью? Какие внутренние механизмы кроются за ними?