Озон

Франсуа Озон не зря имеет репутацию искусного провокатора, любителя сюжетных обманок, перевертышей, тонких намеков. Все это есть и в новой картине. Так, мы догадываемся, что, вероятно, Франц был бы лучшим партнером для Адриена, чем для Анны. А сам Адриен влюблен не столько в свою французскую невесту Фанни, сколько в ее брата, тоже погибшего на войне. Но все эти намеки отодвинуты на периферию и могут остаться не считанными, в общем-то, без большого ущерба для целого.

«Недопетая колыбельная» – не самое совершенное и знаменитое из творений Любича, и современному режиссеру удается не ударить перед классиком лицом в грязь. Труднее оказывается для Озона выдержать неизбежное сравнение с «Жюлем и Джимом» – шедевром Франсуа Трюффо, первым фильмом, где война показана как символическая проекция частной жизни в декадентской Европе. Однако Озон и тут удерживается на коне, давая элегантный парафраз немецко-французского любовного треугольника.

Озон, если прочертить принципиальную линию его движения («Крысятник» – «8 женщин» – «Ангел» – «В доме» – «Франц»), все больше утверждает себя во французском кино мастером большого авторского стиля, не убитого ни академизмом, ни архаикой. Стиль «Франца» не законсервирован, объемен, он дает выход в широкое пространство вопросов, которые ставят история общества и история культуры, а также их современное состояние.

Брат, близнец, двойник: «Двуличный любовник»

Фильм, титры которого идут под вальс Шостаковича, – один из самых эффектных и потенциально коммерческих в послужном списке Франсуа Озона. Но и в нем обнаруживается столь характерная для режиссера авторская лирическая интонация.

Хлоя – 25-летняя смотрительница парижского Музея современного искусства во дворце Токио (для фильма его наполнили специально созданными абстрактными арт-объектами). В процессе бурного романа с психоаналитиком Полем она обнаруживает существование его брата-близнеца, Луи, тоже, не поверите, психоаналитика. Они столь же схожи внешне, сколь контрастны по нравам и поведению: Поль – сдержанный, корректный, обходительный, Луи – тщеславный, нахальный и брутальный. Обоих, слегка меняя прическу и макияж, играет Жереми Ренье, снимавшийся у Озона еще подростком в «Криминальных любовниках», а потом – в «Отчаянной домохозяйке». Хорошо знакома режиссеру и выступающая в главной женской роли красавица Марина Вакт: совсем недавно она снялась в фильме «Молода и прекрасна». Небольшую, но изящно аранжированную роль матери Хлои сыграла Жаклин Биссе: Озон верен своей традиции продлевать творческую жизнь легендарным кинодивам.

В основе сюжета «Двуличного любовника» – роман американской писательницы Джойс Кэрол Оутс «Жизнь близнецов». Говоря об экранизациях, Озон не скрывает, что это всегда «предательство»:

Мне нравится создавать собственную историю, превращать чью-то книгу в фильм Франсуа Озона… Книга и фильм – это два разных мира, две разные формы самовыражения их авторов.

В данном случае чисто психологическую историю Озон превратил в психоаналитическую, построил фильм как растянутый на несколько месяцев сеанс психоанализа, призванный вывести на поверхность внутренний мир героини и ее эротические фантазии.

Поскольку Озон ушел в область психоэротического триллера, рецензенты то и дело вспоминают Хичкока, Поланского, Де Пальму и Верховена. Называют и картину «Связанные насмерть» Дэвида Кроненберга, классику «биохоррора». Последнее вполне уместно, ибо Озон, начиная с первых же кадров, заглядывает с помощью камеры в женское лоно, отслеживая происходящие в нем процессы – от оргазма до капризов вызревания плода. А потом, таким же сверхкрупным планом – в глаз героини, зеркало ее души и подсознания. Зрителю и дальше не приходится скучать: фильм бравирует бурными постельными сценами и дизайнерским шиком в духе Альмодовара. Но все эти референции, включая последнюю, все равно остаются на уровне внешнего подобия. В каждом киноопыте Озон стремится вырваться из клаустрофобии однополой любви и из синефильского гетто (связь между этими понятиями давно подмечена).

Мир Озона другой, чем даже у самых близких ему по духу режиссеров. И его интерес к теме двойников, совсем не уникальный в практике мирового искусства, тоже имеет свою особенную природу. Раздвоение юношеского опыта питает творчество раннего Озона. Став взрослым и зрелым, он продолжает дурачить зрителя циничными и часто искусственными сюжетами, что нисколько не мешает искренности и даже нравоучительности высказываний. Режиссер сам говорит о том, что его не интересуют «обычные люди», что все его персонажи переживают трансгрессию: да, он снимает кино о них – и получается, что о себе тоже.