Озверевшие

Рабочие, до последнего воспринимавшие происходящее как глупую шутку, раскрыли рты. Падение, длившееся не больше секунды, казалось, растянулось на час. Мгновение – и мощное тело упало всей своей массой на блестящий «Мерседес», промяв его крышу до спинок сидений. Стекла разлетелись в мелкую крошку. Сигнализация оглушительно ревела, но её будто никто не слышал. Голова на неестественно вывернутой шее будто специально была повёрнута к толпе. Изо рта стекала струйка крови. Тимур отвернулся, не в силах смотреть на переломанное окровавленное тело человека. Он не мог поверить, что такое в принципе могло произойти. Люди умирали, ему это было известно, но никогда это не происходило на его глазах. Смерть была для него неким фантастическим существом, о котором многие говорят, но никто не видел. И что самое страшное, она никогда не была такой глупой, такой бессмысленной. Тимур смотрел на низкое мрачное небо, на летящих по нему птиц, на серые кирпичики зданий, и вдруг понял, что эта невзрачная панорама кажется ему прекрасной, ведь в ней есть жизнь. Жизнь, которую никто не замечает, не ценит, не бережёт.

Поодаль, у дороги, ведущей к парковке, стоял мужчина в сером рабочем костюме. Он смотрел на труп, окруженный толпой, и улыбался.

Спустя полтора часа консультант страховой компании тщетно пытался объяснить разъярённому мужчине, что падение самоубийцы на крышу его автомобиля не является страховым случаем.

Глава четвертая. Бог видит всё

Вторник, 29 августа 2028 г.

1

В деревянном храме на берегу реки заканчивались приготовления к праздничной службе. Прихожан с каждым годом становилось всё меньше и меньше – даже на Пасху собиралось чуть больше десятка, но священник, которого звали отец Тихон, выполнял все ритуалы, как того требовали каноны. Его не пугало то, что храм придётся закрыть – в отличие от многих, он не зависел от грошовых пожертвований. Основной доход ему приносила лесопилка, построенная им на заднем дворе. Однако то, что ряды верующих редеют, не давало ему покоя. Тихон понимал, что тому есть объективные причины. Патологическая тяга к роскоши высших чинов, сексуальные скандалы и внутренние разногласия подорвали народную веру в непогрешимость церкви. Спрашивая себя, можно ли было это предотвратить, он всё чаще склонялся к тому, что нет. Падение авторитета шло по накопительной, года и десятилетия, и этот процесс ему пришлось наблюдать с детства.

Впервые о греховности духовенства Тихон услышал от набожной бабушки. Она называла местного попа плутом, жаловалась, что он появляется на людях пьяным и вообще превратил храм Божий в магазин.

– Нет в нём веры. Нет, и не было. Слуга антихриста он, – раздражалась каждый раз бабушка, едва завидев того на улице.

Маленький Тихон не понимал, почему ей так не нравится безобидный низкорослый толстячок с бородой, и, будучи весьма любопытным, задавал много вопросов, постепенно узнавая о церкви и вере.

Он рос необычным для маленького села ребёнком. В то время как большинство мальчишек играли с еле живым мячом, Тихоня, как его прозвали сверстники, проводил время наедине с собой. Ему нравилось забираться вглубь лесной опушки, наблюдать за птицами, гулять вдоль извилистой речки. В такие моменты он чувствовал себя причастным к чему-то великому, что невозможно почувствовать, находясь среди людей. Ему казалось, что это «что-то» и есть то, что все называют Богом.

Бабушка всячески поддерживала его стремление познать Бога. Ей нравилось пересказывать ему житие святых и те части Библии, которые казались понятными для его возраста. В один момент Тихон загорелся идеей стать священником. Настоящим, таким, чтобы бабушка им гордилась.

– Ничего плохого в этом не вижу, – сказала мать, услышав об этом.

– Пусть сначала нормальную профессию получит, рабочую, чтоб прокормить себя смог, а там посмотрим, – ворчал его отец, в глубине души надеясь, что сын передумает.

Но Тихон не передумал. Окончив девять классов сельской школы, он отучился на плотника в городском училище, после чего отслужил срочную службу в армии. По возвращении Тихон вновь заговорил о своей мечте, но отец убедил его, что без опыта работы диплом ничего не стоит, и следующие полтора года Тихон отработал на мебельной фабрике. Он понимал, что отец просто тянет время, потому тайком подал документы в духовную семинарию, а после успешно сданных экзаменов уволился с работы. Родные не сильно удивились такому повороту событий. Мать его поддержала, бабушка была просто счастлива, даже отец, бросив сдержанное «решился, так делай», пожелал удачи.

В семинарии Тихону и правда везло. На первом курсе преобладала в основном учёба, на втором и третьем приходилось много работать, но не было ничего непосильного. Курс был дружный, отчего труд давался легче, да и в свободное время было с кем поговорить. На последних курсах некоторым миловидным семинаристам начали уделять «особое» внимание, но Тихона эта негласная сторона церковной жизни обошла стороной, хотя вначале факт её существования всерьёз пошатнул веру.