П.И. Чайковский о народном и национальном элементе в музыке

...Когда я принимался разъяснять... неисчерпаемые богатства музыкальной красоты, скрытые в русской народной песне, и бичевал тех, кто шарлатански искажал эти красоты, эксплоатируя притом патриотическую струнку русского человека, — мои сограждане целым морем публики наводняли концерты именующего себя русским певцом г. Славянского... Подобно всем нашим собратиям по фельетону, в моих рецензиях я изливал свое негодование, видя то позорное уничижение, в которое поставлена в Москве, в так называемом сердце России, русская опера; я бичевал театральную администрацию за ее потворство и угодливость в отношении к синьору Мерелли, в то время как русские артисты тщетно домогаются быть принятыми на казенную службу, или же, быв ею приняты и пользуясь даже расположением публики, получают ничтожное вознаграждение, или, ради экономии, вовсе выключаются из труппы. Ту же театральную администрацию я энергически порицал за плохую, не подобающую столичной сцене оперную обстановку, за недостаточность оркестра и хриплую безголосность хора. Но разве мол филиппики, приправленные самыми ядовитыми стрелами иронии, злобы и негодования, были кем-нибудь услышаны? И разве не попрежнему наша публика, слушая все те же неувядаемые красоты «Трубадура» и «Травиаты»[18], лишена возможности видеть, хотя бы только сносно поставленными, наши лучшие русские оперы: «Руслана», «Русалку», «Юдифь», «Рогнеду», «Вражью силу»? Разве не попрежнему антрепренер итальянской оперы бесконтрольно распоряжается всеми средствами казенного театра, приманивая к себе при этом и все деньги и все время московской публики, так что ни балету, ни русской опере, ни даже Русскому музыкальному обществу не найдется вечера, который они могли бы занять с уверенностью, что г-ну Мерелли или заменившему его место не вздумается назначить мнимый бенефис одного из своих артистов или какое-нибудь экстренное представление сверх абонемента? В этой возмутительной эксплоатации итальянским антрепренером музыкальной неразвитости жителей Москвы, эксплоатации, клонящейся к достойному сожаления, ничем не вознаградимому унижению русского искусства и русских артистов, не знаешь кого больше винить: итальянского ли антрепренера и его сообщницу дирекцию театров или же публику...

16

(Из музыкального фельетона,

напечатанного в газете «Русские ведомости» 26 октября 1874 г.)

...Лет шесть тому назад антреприза итальянской оперы, в лице импрессарио Мерелли, поймала на свою удочку золотую рыбку — театральную дирекцию... Итальянская опера стала гостить у нас по 7 месяцев, постепенно и систематически вытесняя из Большого театра русскую оперу, дошедшую в последние годы до полного упадка... Изгнавши из Большого театра русскую оперу и до последней крайности стеснивши балет, администрация итальянской оперы изобрела новое средство легкой наживы — она предприняла устройство по вторникам итальянских концертов...

Прощальный концерт, якобы, г-жи Краус[19] не привлек никого, кроме служащих при театре, их жен, детей, родных и добрых знакомых. Публика блистала полнейшим отсутствием... В пустоте Большого театра, на этом концерте, я усмотрел занимающуюся уже зарю возрождения русской оперы. В далеком будущем моему мысленному взору представилась матушка-Москва, уже переставшая быть какой-то фантастической Голкондой, куда каждый проходимец может явиться, набить карман, подивиться невежественному добродушию туземцев и уехать в свою дальнюю сторонку, — а настоящим европейским городом, центром большой цивилизованной страны, ревнующей о своем родном искусстве, ищущей серьезных художественных наслаждений, а не обманчивого призрака искусства, скрывающего под внешним блеском моды полное ничтожество.

Если читатель усмотрит в моих словах заблуждение квасного патриота, упорно предпочитающего свое дурное чужому хорошему, то он ошибается. Я принадлежу к числу самых искренних поклонников классического вокального искусства, считающего в своих рядах таких блестящих представителей, как, например, г-жи Патти, Пенко, гг. Ноден, Рота и т. п. Подобные артисты, будучи хранителями и проводниками классических традиций итальянского певческого искусства, не только доставляют сильное наслаждение, но приносят несомненную пользу певцам всех наций и способствуют развитию изящного вкуса в публике. Я отношусь враждебно только к исключительности, с которой у нас стараются поставить на недосягаемый пьедестал культ певческой виртуозности, основанный на чисто материальном услаждении слуховых нервов красивостью звука и заслоняющий своим громадным распространением истинные художественные интересы, находящиеся в прямой зависимости от преуспевания национального искусства...