Падай, ты убит!

Федулов хохотал, вертелся вокруг оси, вокруг яблонь, вокруг Марселы, стараясь при этом извернуться так, чтобы она не смогла посмотреть ему в лицо. Дело в том, что у Федулова были необыкновенно большие зубы, крепкие, правильной формы, но, к сожалению, далеко не все, и ни один зубной мастер не брался изготовить недостающие. Чтобы заделать провалы, пришлось бы спиливать оставшиеся зубы, а на это Федулов решиться не мог. Вот и приходилось мириться с черными дырами во рту, вот и приходилось вертеться, стараясь оказаться относительно Марселы в таком немыслимом повороте, чтобы она не заподозрила его в беззубости.

— Марсела! — говорил он, сидя на дереве и свисая вниз головой. — Марсела, тебе не кажется, что эта листва под солнцем напоминает россыпь янтаря на Рижском взморье?

— О! — Марсела собирала губки в щепотку, чем доводила бедного Федулова до состояния умопомрачения. — Ты был на Рижском взморье?

— Что значит, был! Да я там частенько бывал!

— Наверно, очень давно? — спрашивала Марсела и так моргала невинными своими глазками, что Федулов с легкостью невероятной взлетал на следующую ветку, запрокидывался навзничь, восторженно взвизгивал.

— Да уж порядком, Марселина, порядком, моя красавица!

— Лет двадцать назад?

Федулов спохватывался, понимая, что его толкают на признание старческого возраста, а возраст у него был вовсе не старческий, у него только с зубами непорядок случился, да еще в одном-двух местах.

— Что ты, что ты! — восклицал он, спрыгивая на землю. — Лет пять назад, может быть, шесть, не больше!

— И побережье было усыпано янтарем?

— Но это же образ, Марсела! — До Федулова дошло, что наивность в глазах девушки весьма обманчива. — Это же образ! — повторял он, оглядываясь по сторонам — не крадется ли кто, не подслушивают ли, не разгадан ли его безнравственный замысел.

— Жаль, что ты не взял меня с собой на Рижское побережье, — протянула Марсела, убедившись в полнейшей своей власти над этим человеком.

— Но я могу взять тебя с собой в любое другое место! — тут же заверил Федулов и ощутил вдруг, как горячая волна предчувствия чего-то рискованного и сладкого ударила ему в голову. И не понимал бедный Федулов того, что эти слова он произнес не по собственной воле, он попросту вынужден был сказать нечто подобное, если считал себя мужчиной, если надеялся и в будущем привлекать к себе какое-никакое женское внимание. О, сколько вынужденных слов мы проговариваем, боясь, что нас заподозрят в невежестве, в трусости, в слабости. А произнося подсказанные нам слова, именно в этом и расписываемся. — Я действительно могу взять тебя в любое место! — с жаром подтвердил Федулов, увидев в глазах Марселы сомнение.

— Возьми, — протянула она, приложив указательный пальчик к щечке, и Федулов понял, что запретная дверь не заперта и достаточно чуть толкнуть ее, чтобы...

— Хорошо! — сказал он, надеясь бездумной решительностью разрушить разговор, неуловимо скатывающийся к греховности. — Хорошо. Я как раз собираюсь в одно очень приличное местечко. В нем мало кто бывал, подозреваю, что там вообще давно не ступала нога человека.

— Сахалин? Курилы? Камчатка?

— Нет, — Федулов с тоской понимал, что отступать с каждым словом все труднее, да почти и не осталось уже путей отхода. — Чердак.

— Чердак? — Марсела ничуть не удивилась. — И там не ступала нога человека?

— Если и ступала, то очень давно.

— А Ошеверов? Он нашел ружье на чердаке...

— Ты считаешь, что Ошеверов — человек?

— С тобой не соскучишься, — сквозь смех произнесла Марсела слышанную где-то фразу, которая, как ей показалось, очень подходила к этому разговору. А старый пройдоха Федулов увидел в ее глазах и колебание, и страх, и согласие. Но прошло совсем немного времени, он не успел произнести ни слова, и в глазах осталось только согласие, только решимость и нетерпение. — Ну так что же? — спросила Марсела.

— А что?

— Ты приглашаешь меня в это путешествие?

— Разве я еще не пригласил?

— Скоро пойдет дождь, — сказала Марсела, глядя вверх, и Федулову ничего не оставалось, как поцеловать ее в высокую юную шею. Думаете, Марсела возмутилась, обиделась, вспыхнула, удивилась или еще что-то такое изобразила на лице? Ничего подобного. Она не заметила. Федулов понял, что отступать действительно некуда. — Да, скоро дождь, — Марсела посмотрела на Федулова затуманенным взглядом, от которого, ребята, кто угодно мог впасть в неистовство.

— Я, пожалуй, пойду посмотрю, все ли там в порядке, — смазанно проговорил Федулов.

— Где? — спросила Марсела, глядя в грозовое небо.

— На чердаке. А вот и Ошеверов...

— Наверно, принес новости с анонимного фронта. Сейчас начнете выяснять, кто из вас более сволочь, кто менее...

— Может быть, для кого-то это и важно, но я не собираюсь заниматься таким грязным делом.

— Чем же ты намерен заняться? — медленно проговорила Марсела, потягиваясь и изгибаясь всем телом.

— Хочу показать тебе чердак, — жарко прошептал Федулов, но в глазах его, ребята, была обреченность.

— Ну что ж...