Читаем Падарожжа на «Кон-Цікі» полностью

Падарожжа на «Кон-Цікі»

Кніга нарвежскага этнографа Тора Хейердала прысвечана апісанню арганізаванага ім разам з пяццю таварышамі ў 1947 годзе падарожжа на плыце ад берагоў Перу да астравоў Палінезіі. Па выключнай рашучасці і ўмельству, з якімі ўдзельнікі экспедыцыі ажыццявілі, карыстаючыся нязначным матэрыяльным абсталяваннем, небяспечнае марское плаванне цераз Ціхі акіян, гэтае падарожжа з'яўляецца адной з самых смелых і выдатных навуковых экспедыцый апошняга стагоддзя.

Тор Хейердал

История / Морские приключения / Путешествия и география18+

Тор Хейердал

Падарожжа на «Кон-Цікі»

[На плыце ад Перу да Палінезіі]


Дзяржаўнае выдавецтва БССР, Рэдакцыя дзіцячай і юнацкай літаратуры.


Навуковая рэдакцыя і заўвагі члена-карэспандэнта Акадэміі навук СССР С. В. Обручава.

Пераклад зроблены з выдання: Тор Хейердал. Путешествие на «Кон-Тики». Издательство ЦК ВЛКСМ «Молодая гвардия», 1957.


Пераклад С. Міхальчука.

Малюнкі ў тэксце

Ф. Лемкуля.

Вокладка і тытул А. Сапеткі.


Рэдактар I. Сакалоўскі.

Мастацкі рэдактар М. Гуціеў.

Тэхнічны рэдактар В. Новікава.

Карэктары М. Барсукова і I. Мешчанінава.


ПРАДМОВА


Кніга нарвежскага этнографа Тора Хейердала прысвечана апісанню арганізаванага ім разам з пяццю таварышамі ў 1947 годзе падарожжа на плыце ад берагоў Перу да астравоў Палінезіі. Па выключнай рашучасці і ўмельству, з якімі ўдзельнікі экспедыцыі ажыццявілі, карыстаючыся нязначным матэрыяльным абсталяваннем, небяспечнае марское плаванне цераз Ціхі акіян, гэтае падарожжа з’яўляецца адной з самых смелых і выдатных навуковых экспедыцый апошняга стагоддзя.

На простым плыце з дзевяці бярвенняў, змацаваных вяроўкамі са сцяблоў раслін, са звычайным прамым парусам даследчыкі прайшлі 4 300 марскіх міль ад берагоў Паўднёвай Амерыкі да астравоў Палінезіі. Яны праплылі на плыце ў два разы больш, чым Калумб у час яго першага падарожжа да астравоў Вест-Індыі, якое ён зрабіў на добра аснашчаных мараходных караблях, хоць і невялікіх па памеру.

Поспех плавання плыта Хейердала быў абумоўлены дакладным аналізам узаемадзеяння плыняў і вятроў гэтай часткі Ціхага акіяна, і па глыбіні навуковага прадбачання і смеласці задумы гэтую экспедыцыю можна параўнаць толькі з дрэйфам цераз Паўночны Ледавіты акіян, дрэйфам, які быў праведзены ў 1893—1896 гадах другім нарвежцам — Фрыт’ёфам Нансенам.

Экспедыцыя Хейердала мела на мэце даказаць, што старажытныя жыхары Перу маглі даплысці на сваіх плытах да астравоў Палінезіі. Хейердал належыць да групы этнографаў, якія прытрымліваюцца «амерыканскай» гіпотэзы аб паходжанні палінезійцаў. Гэтыя вучоныя лічаць, што астравы Акеаніі былі заселены выхадцамі з Паўднёвай або Паўночнай Амерыкі. Праціўнікі гэтай гіпотэзы перш за ўсё спасылаліся на тое, што старажытныя жыхары Амерыкі і асабліва жыхары ціхаакіянскага ўзбярэжжа не мелі мараходных суднаў.

Хейердал, спрабуючы надрукаваць сваю манаграфію аб амерыканскім паходжанні палінезійцаў, сустрэў у навуковых колах, якія прытрымліваліся агульнапрынятай гіпотэзы аб азіяцкім паходжанні палінезійцаў, рэзкую апазіцыю і, каб даказаць сваю здагадку, вырашыў перш за ўсё абвергнуць пярэчанні аб немагчымасці плавання з Перу ў Палінезію на прымітыўных перуанскіх суднах. I ён бліскуча даказаў, што на плыце, які нічым не адрозніваецца ад старажытнага перуанскага, можна праплыць, карыстаючыся плынню і пасатнымі вятрамі, амаль да цэнтра Палінезіі.

Але, як піша ў пасляслоўі і сам Хейердал, ён даказаў гэтым толькі мараходныя якасці бальзавых плытоў. Для доказу амерыканскага паходжання палінезійцаў патрэбна было больш саліднае навуковае абгрунтаванне, і гэтаму пытанню Хейердал прысвяціў спецыяльную вялікую навуковую працу, якую да яго падарожжа ніхто не хацеў надрукаваць і якая пасля шумнага поспеху экспедыцыі, падмацаваная новымі данымі, была надрукавана ў 1952 годзе.

Як даказваюць прыхільнікі гіпотэзы азіяцкага паходжання палінезійцаў, мова і ўся культура звязваюць іх з народамі паўднёвай Азіі.

Па свайму антрапалагічнаму тыпу палінезійцы блізкія да паўднёваазіяцкай групы мангалоіднай расы, але маюць прымесь аўстралоідных рыс, у той час як індзейцы Амерыкі, таксама мангалоіднага паходжання, не маюць гэтай аўстралоіднай прымесі. Мова палінезійцаў, іхнія міфы, паданні, рэчы матэрыяльнай культуры — усё гэта яскрава сведчыць аб тым, што яны выхадцы з Азіі, а не з Амерыкі. Усе свойскія жывёлы і культурныя расліны (апрача батату) занесены палінезійцамі з Інданезіі і Меланезіі: да іх з’яўлення атолы Палінезіі амаль не мелі расліннасці. Усё гэта таксама пацвярджае, што старажытнай радзімай палінезійцаў з’яўляецца Паўднёва-Усходняя Азія. Жыхары азіяцкага ўзбярэжжа і астравоў Інданезіі здаўна былі добрымі мараплаўцамі. На сваіх быстраходных пірогах яны паступова праніклі далёка на ўсход і засялілі нарэшце амаль усе астравы Ціхага акіяна.

Хейердал у апісанні падарожжа на «Кон-Цікі», а таксама ў надрукаванай навуковай працы прыводзіць вялікую колькасць доказаў сувязі Палінезіі з Амерыкай. Гэтыя матэрыялы, безумоўна, вельмі цікавыя і заслугоўваюць увагі з боку спецыялістаў і далейшага вывучэння. Але некаторыя паралелі, якія праводзіць ён паміж культурай палінезійцаў і старажытных жыхароў Паўднёвай і Паўночнай Амерыкі, з’яўляюцца вельмі спрэчнымі.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
10 мифов о князе Владимире
10 мифов о князе Владимире

К премьере фильма «ВИКИНГ», посвященного князю Владимиру.НОВАЯ книга от автора бестселлеров «10 тысяч лет русской истории. Запрещенная Русь» и «Велесова Русь. Летопись Льда и Огня».Нет в истории Древней Руси более мифологизированной, противоречивой и спорной фигуры, чем Владимир Святой. Его прославляют как Равноапостольного Крестителя, подарившего нашему народу великое будущее. Его проклинают как кровавого тирана, обращавшего Русь в новую веру огнем и мечом. Его превозносят как мудрого государя, которого благодарный народ величал Красным Солнышком. Его обличают как «насильника» и чуть ли не сексуального маньяка.Что в этих мифах заслуживает доверия, а что — безусловная ложь?Правда ли, что «незаконнорожденный сын рабыни» Владимир «дорвался до власти на мечах викингов»?Почему он выбрал Христианство, хотя в X веке на подъеме был Ислам?Стало ли Крещение Руси добровольным или принудительным? Верить ли слухам об огромном гареме Владимира Святого и обвинениям в «растлении жен и девиц» (чего стоит одна только история Рогнеды, которую он якобы «взял силой» на глазах у родителей, а затем убил их)?За что его так ненавидят и «неоязычники», и либеральная «пятая колонна»?И что утаивает церковный официоз и замалчивает государственная пропаганда?Это историческое расследование опровергает самые расхожие мифы о князе Владимире, переосмысленные в фильме «Викинг».

Наталья Павловна Павлищева

История / Проза / Историческая проза
100 знаменитых катастроф
100 знаменитых катастроф

Хорошо читать о наводнениях и лавинах, землетрясениях, извержениях вулканов, смерчах и цунами, сидя дома в удобном кресле, на территории, где земля никогда не дрожала и не уходила из-под ног, вдали от рушащихся гор и опасных рек. При этом скупые цифры статистики – «число жертв природных катастроф составляет за последние 100 лет 16 тысяч ежегодно», – остаются просто абстрактными цифрами. Ждать, пока наступят чрезвычайные ситуации, чтобы потом в борьбе с ними убедиться лишь в одном – слишком поздно, – вот стиль современной жизни. Пример тому – цунами 2004 года, превратившее райское побережье юго-восточной Азии в «морг под открытым небом». Помимо того, что природа приготовила человечеству немало смертельных ловушек, человек и сам, двигая прогресс, роет себе яму. Не удовлетворяясь природными ядами, ученые синтезировали еще 7 миллионов искусственных. Мегаполисы, выделяющие в атмосферу загрязняющие вещества, взрывы, аварии, кораблекрушения, пожары, катастрофы в воздухе, многочисленные болезни – плата за человеческую недальновидность.Достоверные рассказы о 100 самых известных в мире катастрофах, которые вы найдете в этой книге, не только потрясают своей трагичностью, но и заставляют задуматься над тем, как уберечься от слепой стихии и избежать непредсказуемых последствий технической революции, чтобы слова французского ученого Ламарка, написанные им два столетия назад: «Назначение человека как бы заключается в том, чтобы уничтожить свой род, предварительно сделав земной шар непригодным для обитания», – остались лишь словами.

Александр Павлович Ильченко , Валентина Марковна Скляренко , Геннадий Владиславович Щербак , Оксана Юрьевна Очкурова , Ольга Ярополковна Исаенко

Публицистика / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии