Падение Иерусалима

- Немедленно велел от него отказаться и придумать что-нибудь другое. Просто потому, что в этом плане ему никакой роли не отводилось, а он же начальник, черт бы его побрал!

- И что - так уж невозможно изменить этот несчастный план, о котором ты мне ни слова не говорил? Человечество, что ли, от этого вымрет?

- Может, и вымрет.

Он продолжал есть в молчании, разрезая мясо с таким решительным видом, будто сражался с врагом. Жена знала эти его повадки и помалкивала, пока он все не доел.

- Этот ваш скандал - он может иметь для тебя последствия?

- Еще бы! Я же ему всю правду выложил!

- Какую правду?

- Ну что только его врожденная тупость мешает ему оценить собственную некомпетентность.

- Так прямо и сказал?

- И еще много чего наговорил.

- Слушать не желаю! Как ты мог?

Но женский гнев остывает быстро.

- А знаешь, - произнесла она миролюбиво. - Потеряешь ты эту работу - и жалеть о ней нечего. Найдешь другую, поспокойней.

- Не надо мне другой работы - я спокоен, когда мне не мешают.

- А если они сами...

- Никто меня не выгонит, пока я не закончу дело, которое начал.

- Уступишь, изменишь план?

- И не подумаю.

Скандал произошел из-за группы "Шатила", а точнее - из-за Расмии. Утратив на миг бдительность, Бен Тов проговорился:

- Мы ее задерживать не станем, она приведет нас к бомбам.

- Неумно, - отозвался Мемуне. - Раз уж Ханиф ее посылает, значит, твердо уверен, что шантаж с бомбой удастся. А если ты упустишь эту девчонку?

- А если небеса на землю свалятся? Может, и упущу - какие могут быть гарантии в нашем деле?

- Риск неоправданно велик.

- Не сомневаюсь, - съязвил Бен Тов, - что вы уже прикидываете, как объяснить неудачу министру.

У Мемуне от гнева побагровело лицо и даже шея.

- А вот это уже оскорбление, тебе следует извиниться.

- Никого я не оскорблял, но, если хотите, могу извиниться.

- Если мы схватим эту террористку в аэропорту, то заставим ее заговорить. Ребята из команды Хайеша - они мастера...

- Да вы понимаете, что такое фанатизм? Допрашивать ее - дело безнадежное. Получим изуродованный труп, магнитофонную ленту с воплями и стонами - и ни одного слова разборчиво...

- Не могу с этим согласиться. Ее надо арестовать - и это приказ.

Бен Тов выложил свой последний козырь:

- Мне передали, что она работает на КГБ.

- И что - после этого ее отпустить? Ну и ну, ты, должно быть, не в себе!

- Русские не хотят, чтобы в Израиле прогремели атомные взрывы, они стараются этого не допустить.

- Доказать можешь?

- Доказательств у меня, естественно, нет, но разве надо доказывать очевидное? Не сумасшедшие же они!

- Да как я могу санкционировать план действий, когда мне предлагают пропустить на территорию страны опасную террористку, к тому же работающую на КГБ? Ничего себе!

- Согласен - это странно. Но потрудитесь поразмыслить, и...

- Это было бы преступной безответственностью - пустить ее сюда.

Вот тут-то Бен Тов и заорал на начальника во весь голос, обвиняя его в тупости и некомпетентности, а Мемуне в ответ столь же громогласно выгнал его вон. Только очутившись в собственном кабинете, Бен Тов понял, что натворил, и поспешно схватился за телефонную трубку:

- В ваших словах есть резон, - сказал он Мемуне. - Арестуем ее прямо в аэропорту.

Только бы удержать дело в своих руках, - иначе оно окажется у группы "2", а эти-то, будьте уверены, поволокут путешественницу на допрос. Его же, Бен Това, люди Расмию "прозевают". "Это единственный путь", - пробормотал он, усаживаясь за стол и пытаясь подавить в себе гаев и неловкое чувство, будто он кого-то предал.

Около одиннадцати вечера с пристани прибрежной деревушки Джоуни отошел катер. Он двинулся по дуге, держась километрах в трех от берега, и в условленном месте замедлил ход; на воду опустилась надувная резиновая лодка. Четверо мужчин, обнявшись на прощание с тем, кто управлял катером, перебрались на суденышко. Шли на веслах, неслышно опуская их в воду и держа курс на огонек, каждые полминуты вспыхивавший где-то впереди. Оружие и радиооборудование в непромокаемых мешках было приторочено прямо к телу каждого гребца. Когда до берега оставалось метров триста, они выпустили воздух из лодки и, очутившись в воде, поплыли на манящий огонек. В лодке больше не было надобности: ни один из них не рассчитывал вернуться из этой экспедиции живым. Было уже без двадцати четыре, когда они встретились на берегу с тем, кто подавал сигнал.

- Вам повезло, - приветствовал он гостей. - Тут такая паника поднялась, вдоль всего берега рыщут солдаты, новый радар привезли.

Прибывшие поспешно переоделись в сухую, заранее для них приготовленную одежду, и только после этого распаковали свои мешки. Встречавший их поторопил:

- Скорее! Тут всего метров сто до шоссе, машина ждет. Я иду вперед, вы за мной.