Падение Иерусалима

- Что поделаешь, господин Баум, - со вздохом ответил Ковач. - Надо надеяться, в Иерусалиме найдется хоть один разумный человек, который сумеет разгадать нашу линию в данном деле. И поверит. Мои друзья в затруднительном положении - с политической точки зрения затруднительном. Поэтому мне и позволено снабдить вас некоторой информацией - в строго ограниченных пределах, которые они определили сами. Вы меня поняли?

- Я-то понял, но не уверен, что и в Иерусалиме поймут. Согласитесь, ситуация двусмысленная.

- Ну что я могу сделать? - Ковач пожал плечами, будто колеблясь, стоит ли продолжать, потом решился: - Намекните кому-нибудь в Иерусалиме, вы сами решите, кому именно, что эта особа - ну, скажем, не совсем та, за кого себя выдает. Вот так - с виду одно, а на самом деле совсем другое.

- Понял и постараюсь сделать все возможное.

- Это необходимо, господин Баум, в высшей степени необходимо! - Ковач поднялся, протянул руку, его тонкая кисть утонула в пухлой ладони Баума, и скромно удалился. А Баум поспешил к себе в Версаль, в любимое бистро - то, откуда он обычно звонил Бен Тову.

Глава 30

Как принято международными правилами, судно "Круа Вальмер", находясь в пятидесяти милях от берегов Израиля, доложило о своем прибытии в министерство транспорта этой страны. В телеграмме были указаны название, координаты, порт отправления, скорость и пункт назначения - Хайфа. Эти же данные были переданы по радио в грузовой порт Хайфы и оттуда пришло разрешение пристать к берегу. На входе в гавань, у дальнего волнолома, судно замедлило ход, чтобы принять на борт лоцмана. Команда уже вовсю готовилась к отдыху на берегу, капитан заполнял документы для портовой администрации. Лоцман благополучно провел корабль к грузовым причалам и туда же двинулся грузовой кран, готовый принять контейнеры. Глянув с борта вниз, на набережную, члены команды увидели ожидавшую их группу людей - на этот раз здесь были не только врач, таможенники и чиновники по иммиграционным и коммерческим делам, но и сотрудники госбезопасности и портовой полиции.

Когда опустили сходни, вся эта группа поднялась на борт.

- Чрезвычайная ситуация, капитан, - объяснил представитель госбезопасности, пожимая руку капитану.

- А в чем дело?

- Тут у нас большая тревога. Мои люди произведут обыск на судне. Никто не может сойти на берег до особого распоряжения.

- Что за напасть! А долго продлится обыск?

- Не могу сказать - может, и до ночи. Помогите нам сами - тогда будет быстрее.

- Конечно, поможем.

- Груз проверят на пристани. Контейнеры сгрузят и откроют, прежде чем отправлять дальше. А мы с вами тем временем обойдем все судно.

- Но за сохранность грузов отвечать будете вы, - капитан явно был недоволен происходящим.

- На этот счет у меня инструкций нет. Постараемся действовать поаккуратнее.

Обыск проводили еще тщательнее, чем в Марселе, и продолжался он еще дольше. Проверяли грузы не выборочно, а все подряд, вынимали содержимое контейнеров, осматривали и складывали обратно. Открывали все ящики подряд, развязывали мешки. Пока шла вся эта работа на пристани, человек двадцать из полиции и госбезопасности прочесывали судно - помещение за помещением. Счетчики Гейгера-Мюллера ничего не показывали.

Портовая полиция не выдавала членам команды паспортов, так что покинуть судно до окончания обыска никто не мог, все ночевали на борту. Только к полудню следующего дня капитану сказали:

- Все в порядке. Можете перегружать свои товары в склады.

- А команда?

- Те, кто захочет сойти на берег, пусть обратятся в портовую полицию.

Вся группа проверки переправилась на корабль, только что пришедший из Ливорно. А спустя полчаса к капитану подошел молодой докер из тех, что перетаскивали грузы на склад, и они, стоя вдвоем на мостике, несколько минут беседовали о чем-то. Потом парень вернулся к своим. Спустя некоторое время к причалу подкатил грузовик фирмы, которая перезаряжает баллоны с газом, и увез все баллоны с "Круа Вальмер". Из главных ворот порта он направился на завод своей фирмы - к этому времени рабочий день закончился.

- Утром разгрузим, - сказал сторож. - Оставляй машину, не беспокойся.

Водитель поставил грузовик там, где ему велели, и ушел домой пешком, ругаясь про себя: чертов этот капитан, дотянул со своими баллонами, что и день кончился.

Глубокой ночью к территории завода подъехали трое. Ворота легко открыли ломиком и, забравшись в кузов грузовика, при свете ручного фонарика отыскали те два баллона, что были чуть толще и длиннее остальных. Отнесли их в машину, ожидавшую на шоссе, спрятали в багажник и прикрыли сверху тряпкой. Ворота за собой закрыли, и машина тронулась. С дороги, ведущей вдоль побережья, она скоро свернула на юг, к Хадере.

Именно в тот вечер скандал между Бен Товом и Мемуне, назревавший все последние месяцы, наконец разразился.

- Это послужит мне уроком, - покаялся Бен Тов дома за ужином. - А все гордыня моя дурацкая. Не могу, видите ли, терпеть, когда меня считают бездельником и неудачником.

- Не можешь? Ну и что?

- А то, что я открыл этому ослу свой план. Только чтобы он знал, что план есть.

- А он?