Падение Парижа

Андре почувствовал резкую боль выше колена. Хотел поглядеть, что случилось, долго тер глаза – засыпало. А взглянув, увидел лицо Лорье – кровь… Все равно! Не подпустить!..

Его оттащили в сторону.

– На место Корно – Живер!

Андре лежал, уткнув лицо в колючую траву. Немцы снова пошли в атаку.

В полусне Андре слушал пулемет; его подробный, обстоятельный рассказ успокаивал. Вдруг пулемет замолк. Раздался крик маленького Живера:

– Верблюды!.. Диск скошен!..

Андре ползет через силу; хочет сказать, объяснить, но язык не слушается. Он поднимает руку и с размаху ударяет широкой ладонью по диску.

– Вот!..

И голова снова падает на землю.

Очнулся Андре ночью. Солома… Сначала ему показалось, что он заснул в поле. Почему так рано косят?.. Это он спрашивает отца… Потом вспомнил: ранен. Рядом лежит Лорье; лица его не видит; но голос Лорье.

– Ты?

– Я…

Андре морщится от боли; ему хочется говорить – много, без умолку.

– Лорье, ты меня слышишь? Пулемет выручил. А помнишь, как у Тесса из носа текло? Он землю покупал. Боюсь, что Ива убили. «Земля здесь хорошая…» Смешно!.. «Да, да, да, это не кончится…»

Лорье тихо отвечает:

– Никогда.

Паровоз свистит, свистит, не может двинуться с места. Кто-то пришел.

– Ив! Я думал, тебя убили.

– Меня? (Ив возмущен.) Дудки!.. Ты не разговаривай – сестра сказала: «Ему нельзя разговаривать». Не хотела пускать…

– Глупости! Скажи, Ив, удержались?

– Удержались. А деревню наши танки отбили. Четыре танка. В семь часов… Потом приехали из штаба на мотоцикле – приказ: «Очистить».

– Что ты несешь?

– Генерала Пикара приказ. Фрессине, как прочитал, выхватил револьвер и бац – в голову. Честное слово! Хороший был человек, только нервный. Я за него свечку поставлю. И за Нивелля. Жалко мне, что холм отдали…

И Андре жалко – дорога с тополями, домик, колючая трава… «Земля здесь хорошая…» Земля… Жаннет…

– Ив, не уходи! Нельзя уходить! Ты слышишь меня – нельзя!..

18

Газеты писали, что немцы топчутся на месте. Но солдаты разбитой Девятой армии показались в восточных предместьях Парижа. Монтиньи отправил семью в Биариц. Роскошные машины – «кадильяки», «испаносуизы», «бьюики» – покидали город. В Булонском лесу начали рыть окопы. Говорили о таинственных парашютистах, о пятой колонне. Бретейль заявил, что пятая колонна – это иностранцы, политические эмигранты. По его настоянию полиция арестовала несколько тысяч немецких евреев, рабочих, убежавших из фашистской Италии, испанских республиканцев. Полицейским роздали винтовки. Они стояли, гордые своим оружием, на перекрестках улиц и регулировали движение. Жизнь большого города продолжалась: были переполнены кафе. Бойко торговали магазины, на аукционах продавали автографы Марии-Антуанетты и мебель Директории, ателье мод уже готовились к зимнему сезону. Особенно оживленны были окрестности биржи: вопреки всему, ценности поднялись на несколько пунктов. Исчезли автобусы; их реквизировали для переброски войск. Это успокоило парижан: вспомнили канун Марны – тогда генерал Гальени реквизировал такси и разбил немцев…

Утром шестнадцатого мая секретарь доложил Тесса, что немецкие танки подошли к Лану; многозначительно добавил:

– За пять дней они прошли сто сорок километров. А от Лана до Парижа сто тридцать…

Тесса возмутился:

– Как вы смеете распространять панические слухи? Да я не остановлюсь перед крутыми мерами!

А когда секретарь вышел, Тесса позвонил Рейно:

– Послушай, насчет немцев, я надеюсь, это вздор?..

– Они возле Лана.

– Говоря другими словами, ты считаешь, что они идут на Париж?

– Это не вызывает никаких сомнений.

– В таком случае они будут здесь, самое позднее через четыре дня – они делают тридцать километров в день, я сосчитал.

– Гамелен говорит, что сегодня вечером они могут быть в предместьях Парижа. Я приказал сжечь архивы. Нужно быть готовым к отъезду. Я позвоню тебе через час…

Тесса позвал секретаря:

– Я погорячился… Но вы сами понимаете, такие известия, что легко потерять голову… Впрочем, лично я спокоен. Нужно принять экстренные меры. Во-первых, уничтожьте архивы. Во-вторых, составьте список служащих, подлежащих эвакуации. И скажите шоферу, чтобы он проверил машину. Пускай не отлучается ни на минуту. Я, может быть, уеду после завтрака…

Он вспомнил про Полет. Вывезти ее невозможно. Толпа возбуждена. А Полет знают все… Могут быть эксцессы… Скандалом воспользуются социалисты… Но как ей объяснить? Она не от мира сего… Будет плакать… По телефону куда проще…

– Детка, ты должна сейчас же уехать… Я не могу тебе сказать… Новости ужасные… Вечером они будут здесь, это безусловно… Но публика еще не знает, и ты не говори – зачем вызывать панику?.. Поезжай на Лионский вокзал и с первым поездом… Я?.. Я не могу. Я останусь на посту до конца. Нас не спрашивают… Мы обязаны быть героями… Прощай, моя крошка!..