Падение Рипера

У нее апноэ, что означает, что она иногда перестает дышать. (Есть сигнализация, которая должна сработать, если это произойдет, но трудно доверять машине что-то настолько важное.) Это действительно страшно. Хорошая новость заключается в том, что они думают, что она перерастет это, и тогда не будет никаких проблем. Мелани была невероятно сильной. В тот же день, когда ее прооперировали, она встала с постели и села в инвалидное кресло, а затем заставила нас отвезти ее в отделение интенсивной терапии к Иззи. Ей было наплевать, что она только что перенесла операцию или что доктор сказал ей держаться подальше.

Эта девушка-боец, и она будет очень хорошей матерью.

Мне пора идти, но я надеюсь, что у тебя все в порядке. Хантер говорит, что он надеется, что ты ешь дерьмо и что ты придурок, но он улыбался, когда говорил это. Он также передает свое почтение.

Береги себя,

Эм

Мелани

Южная

Калифорния, исправительное учреждение

Я не была готова к встрече с ним.

Я накачивала себя в течение нескольких недель – я даже позвонила Джессике рано утром, чтобы в последний раз ободрить себя перед тем, как покинуть гостиничный номер. Она напомнила мне обо всех причинах, по которым я хотела, чтобы Иззи узнала своего папу, но теперь, когда мы действительно были здесь, в зоне посещения, я не могла вспомнить ни одной из них.

Я могла думать только о том, как сильно он ранил меня в последний раз, когда мы разговаривали.

Я в панике огляделась, раздумывая, стоит ли мне просто уйти. Тюремщица, стоявшая рядом со мной – та, что сопровождала нас, – поймала мой взгляд.

– Они будут здесь через минуту, – тихо сказала она, ободряюще улыбаясь. Она не выглядела так, как будто должна была работать в тюрьме. Женщина, вероятно, была примерно ровесницей Лони, и хотя она не была красавицей-моделью, но не была и непривлекательной. Она посмотрела на Иззи, и ее лицо смягчилось еще больше.

– Извини, что пришлось обыскивать сумку с подгузниками, – добавила она. – Ты не поверишь, сколько людей пытаются протащить контрабанду.

– Я понимаю, – тихо сказала я, хотя на самом деле с трудом могла это осознать. Как я попала в мир, где люди ожидали, что я буду нагружать подгузники моей дочери наркотиками?

– Ты готова? – спросил Пак, его лицо, как всегда, было мрачным и пустым. Лучший друг Пэйнтера вызывал у меня неловкость, но я не могла отрицать, что он оказал мне огромную помощь. Иногда мне казалось, что я не могу обернуться, не обнаружив рядом какого-нибудь байкера, присматривающего за мной. Это было одновременно и хорошо, и плохо – мне нужна была помощь, но я ненавидела чувствовать себя зависимой. Как бы я ни винила Пэйнтера в том, что случилось, я винила и «Риперов».

Они втянули его в это дело.

Они и их «клубный бизнес».

Мы неловко стояли рядом с остальными посетителями, начиная от других молодых матерей с детьми и заканчивая людьми лет пятидесяти-шестидесяти. Некоторые из женщин вполне могли сойти за проституток – насколько я знала, так оно и было.

Посещают ли проститутки своих сутенеров в тюрьме?

Это была мрачная мысль, но еще более мрачным было то, сколько женщин были вынуждены заниматься проституцией, чтобы содержать своих детей, пока их отцы сидели в тюрьме? Я посмотрела на Иззи, мирно спящую в моих объятиях, и поняла, что сделаю все, чтобы позаботиться о ней. Все, что угодно.

Дверь в дальнем конце комнаты открылась, и в комнату вошли люди в оранжевых комбинезонах. Маленький мальчик рядом со мной закричал «Папа!», когда рванулся к страшному на вид латиноамериканцу, покрытому бандитскими татуировками. Он улыбнулся, поднял мальчика на руки и крепко прижал к себе, целуя его волосы.

Потом вошел Пэйнтер.

У меня перехватило дыхание, тысячи различных эмоций боролись за контроль. Гнев. Любовь. Другие чувства... Какая-то отстраненная часть меня отметила, что он выглядит лучше, чем когда-либо, хотя его лицо стало намного жестче, чем раньше. Его волосы отросли и свободно свисали до плеч. Бледно-голубые глаза искали нас, мгновенно опустившись на драгоценный сверток жизни в моих руках.

Он остановился, потом сглотнул.