Падение Рыжего Орка

Она начала дрожать. Он знал, что это означает. Да, с ней это скоро случится. А он сегодня пролетает мимо. Потому что это механика. А на душе у него совсем другое.

Движения стали быстрее. Прикосновении — смелее. Поцелуи — чаще. «Люблю» — громче. Сейчас. Скоро.

И вдруг он замер.

— Скажи мне! — порычал он. — Скажи мне, черт возьми! Скажи, что любишь меня! Почему ты этого мне не сказала?! Скажи! Не молчи! Скажи!

Она задрожала сильнее. Всхлипнула. И это его вмиг отрезвило. Да что же он, на самом деле?! Нашел, когда приставать к любимой с идиотскими вопросами.

— Прости меня. Прости, родная. Не говори ничего. Неважно. Это слова… Они ничего не значат. Просто будь со мной. И все. Будет. Хорошо. Ты увидишь. Ты поймешь.

И в несколько уверенных движений отпустил ее. На волю. В полет. Но держал в руках, пока она сладко вздрагивала, и не разъединял тела.

Ухо не уловило тихий шепот. Слова будто прозвучали в голове. Но он не поверил. Показалось. Просто показалось. Выдает желаемое за действительное. Однако губы дрогнули сами собой в вопросе.

— Что? Ты что-то сказала?

Да, она сказала. Тихо, но прямо ему на ухо. Повторила. Еще раз. Потом еще. И еще. А потом он просто взорвался оргазмом. От одних только слов. Но тех самых.

Странное время для умных мыслей. Но именно за несколько секунд до освобождения, в состоянии дикого сексуального напряжения тела и еще более дикого раздрая в душе, под его хриплое «Люблю. Как же я тебя люблю, родная» она вдруг поняла.

Любовь нельзя заслужить, заработать, получить за заслуги, выпросить. То, что получаешь в обмен на что-то, неважно на что: на деньги, вещи, поступки — это товар. То, что получаешь просто так — это дар. Любовь — дар. Как и другие, самые главные вещи в этом мире она дается в дар. Как жизнь, которую нам дарят родители. Просто так. Ни за что. Просто потому что так устроен мир.

У Вари, конечно, не получилось поделиться с ним своим открытием сразу. Но как только дыхание выровнялась и смогла говорить — сказала.

Тебе не надо ничего делать, чтобы заслужить мою любовь. Она и так твоя.

— Не представляешь, как я тебя люблю, — ей так много хотелось сказать теперь. Дать понять, что они на равных, и что ее любовь так же сильна, как его. — Ты — лучшее, что случилось в моей жизни.

— Варька… — как-то полузадушено хохотнул Тин. — Я же сейчас начну тебя жалеть. Если у тебя такое «лучшее»…

— Ты — потрясающий. Я буду задирать перед всеми нос и гордиться тем, какой у меня муж.

— Нашла кем гордиться. Я же неуч, у меня даже образования нет.

— Ты — самый лучший.

— Все, прекрати! — почти всерьез взмолился Тихон. — Я сейчас лопну от важности!

Прижал ее к себе, лицом в плечо, уперся подбородком в ее макушку.

— Не говори ничего больше. Не надо. Я этого не заслужил. Хотя… нет. Скажи еще раз. Любишь?

Она часто закивала, задевая носом его грудь.

— Все. Больше ничего не надо. Остальное я сам.

Они еще полежали какое-то время так, обнявшись. Потом Тин завозился.

— Варь, я сейчас быстро в душ схожу и вещи начну собирать. А ты пока тоже в душ сходишь. Я у тебя переночую, хорошо?

Опять у него получилось задом наперед. Варя усмехнулась.

— Давай. И поторопись, пока я не заснула.

Он сорвался с места и чуть ли не бегом помчался в ванную. Наверное, у соседей снизу закачалась люстра — когда такой «стоплюс»-мальчик бодрым галопом проскакал.

Варя закинула руки за голову, довольно, по-кошачьи потянулась. Ночевать ему приспичило у нее. Тиша, Тиша, у тебя там из-за этой истории в голове тоже что-то явно сдвинулось. И на место так не встало. Кто бы мог подумать, что он такой чувствительный и впечатлительный?

Варя оглядела комнату. Смятую постель. Видную в проеме входную дверь. Комната как комната. Постель как постель. Дверь как дверь. Варвара попыталась вспомнить ту картину, что, как она думала, навсегда выжглась в ее памяти. Нет, Варя ее не забыла. Но картина казалась какой-то нечеткой и так и норовила то ли расплыться, то ли рассыпаться. Прошлое потеряло свою актуальность, свою силу и власть над ней. Варе плевать, кто был в этой постели до нее. Какая теперь разница? Прошлое осталось в прошлом. У Вари теперь на память о нем — шрам. У Тина на память о прошлом шрам на плече. У нее — на душе. Но шрам — лишь напоминание. Жить и быть счастливой он ей не помешает. Наверное, такого, как Тихон, нельзя приручить, не заработав шрамов. Не самая страшная цена.

Ее размышления прервало появление любимого мужчины.

— Я все, — отчитался он. — Ванная свободна. Можешь идти. Ну, чего ты ждешь?

— А ты? — Варя кивнула на его обернутые полотенцем бедра. — Чего не переодеваешься?

— Может, я стесняюсь? — он демонстративно затянул крепче узел на полотенце. — Варька, по-хорошему прошу — прекрати валяться голой и беги в душ.

— А то что?

— А то все! — передразнил он ее и вытащил из шкафа огромную спортивную сумку.

— Ничего себе — кое-что взять! — Варя села на кровати по-турецки, уперлась локтем в колено, а ладонью подперла щеку. — Ты, я смотрю, серьезно к вопросу решил подойти.

— Я переезжаю к тебе.