Падение Рыжего Орка

Он понимал ее. Слишком хорошо знал и понимал. И все ее слова, и жесты, и все-все — даже то, как она чай пьет — он понимал все. Что и зачем. И сейчас ее прижавшееся тело говорило ему ясно и точно о том, чего она хочет. И то, как она прижималась, и как легла ее ладонь ему на грудь, и как грело ее дыхание между лопаток. Но сейчас поверить почему-то не мог этому откровенному языку ее тела. Слишком долго ждал, наверное.

В последнее время ему выть хотелось. Именно сейчас, когда все самое трудное осталось позади. Теперь, когда у них есть здоровый жизнерадостный ребенок, собственный дом и вообще — все, чего можно только пожелать — ему хотелось выть. Один из трех ресторанов бы отдал, чтобы вернуть ту его Варежку. Хотя бы на час. Чтобы один час она была его и только его. Чтобы любила и видела только его.

Нет, он не ревновал жену к дочери. Марфута — его свет и солнце, и он ее обожает. И готов горы сметать и мир наизнанку выворачивать ради ее благополучия и здоровья. Но ведь все уже хорошо. Уже пару месяцев как хорошо. Неужели и ему теперь нельзя хотя бы немного любви и ласки? Он понимал, что Варе пришлось стократ труднее, чем ему. Знал это просто интуитивно — что матери всегда в такой ситуации труднее, чем отцу. Но все же уже хорошо. А ему — хоть волком вой.

— Тиша… — она потерлась щекой о его спину. — Пригласи меня в ресторан, а?

Вот тут он чуть и в самом деле не завыл. Нет, все-таки показалось, и не так он все понял. Грудь под ее ладонью мерно поднялась и опала.

— В ресторан? Давай. Я тут один неплохой ресторан знаю. Кормят вроде бы сносно. Кухня русская, антураж соответствующий.

— Да? И как он называется? — поддержала его игру Варя.

— «ТинЪ». У меня даже пара флаеров туда есть, — не поверил себе, что еще умудряется шутить.

— Флаеры… — хихикнула она за его спиной. — Это здорово. Надо воспользоваться. Завтра сходим?

— Хорошо, — согласился он, всей душой веря, что голос звучит ровно и не выдает разочарования.

— Тиииш… — она еще потерлась о его спину щекой, и еще плотнее прижалась, так что он остро почувствовал ее всю — и грудь, вжавшуюся ему ниже лопаток, и живот с бедрами — к его ягодицам. И руку просунула еще дальше в ворот рубашки, взъерошила пальцами короткие волоски. — Тишенька, до завтра так далеко… Может, ты угостишь меня сегодня… чем-нибудь домашним?

Он резко вывернулся из ее рук. Не стал заглядывать в глаза, проверять — показалось, нет? Все к черту! И жадно поцеловал в губы.

А она ответила.

Оторвал их друг от друга какой-то звук. Они оба с виноватым видом одновременно метнули взгляды в стороны кроватки. Марфа Тихоновна безмятежно спала, никак не реагируя на то безобразие, которым в метре от нее занимались ее родители.

Они одновременно сообразили, что звук издали они сами. Он. Или она. Или оба. Кто-то стонал. Потеряв голову от наслаждения.

— Все, блин! — негромко рыкнул Тин, подхватывая жену на руки. — Пошли супружеский долг отдавать, Варвара Глебовна!

Она не ответила, только обняла его за шею крепче. Слова были уже излишни.

____________

В ту ночь Марфа Тихоновна решила, что она уже достаточно большая девочка и может проспать до семи утра без перекусов. Да и куча гостей накануне утомили девчушку.

А вот родители ее в ту ночь так и не заснули толком. Наперегонки, жадно, взахлеб. Боясь хоть на секунду отпустить, недодать, недосказать. Не расплетая объятий, не отпуская рук, не отрывая взглядов, не размыкая губ. Возвращаясь друг к другу, наверстывая упущенное, стараясь полной мерой и чашей — любить.

Уснули они только под утро, вжавшись друг в друга и надежно переплетясь. Уснули так сладко и крепко, что Марфуше пришлось продемонстрировать весь свой богатый вокальный диапазон, прежде чем утомленные любовью и лаской родители соизволили открыть глаза. Первой подскочила Варя, чуть не свалившись с кровати. В панике стала искать вещи, первыми ей попались трусы Тина, второй — его же рубашка. Ее и накинула на себя и бегом помчалась к надрывающемуся криком ребенку.

Когда в детскую вошел Тин, в кресле-качалке, в окружении пионовых бутонов, на его вчерашнем месте, сидела Варя с Марфушкой на руках. Дочь с завидным аппетитом кушала, иногда что-то ворча — видимо, сетовала на то, что завтрак подали с опозданием. Но, как и вчера, надежно сжимала в кулачке мягкий хлопок кармана.

Варя смущенно взглянула на мужа из-под россыпи растрепанных рыжих локонов. Она старательно отваживала его от присутствия при кормлении грудью — стеснялась почему-то. Но сегодня — и, наверное, теперь и дальше — не уйдет. Он встал за ее спиной. Марфа на секунду оторвалась от завтрака и что-то приветственно гулькнула родному человеку номер два.

— Привет, хомячок, — улыбнулся Тин дочери. — Ты кушай, кушай, не отвлекайся. Я пока маму твою заплету.

Он принялся разбирать золотые пряди и потом наклонился к Вариному уху.

— И чего это мы такие растрепанные, а, Варвара Глебовна? Кто это вас так… — слегка прикусил за кончик уха. — Растрепал?

— Перестань! — она поежилась от его прикосновений. Строго сказать не получилось, и вместо этого она рассмеялась. — Тиша, сделай мне чаю, пожалуйста.