Падение Рыжего Орка

За новогоднюю ночь его останавливали на дороге трижды. Вот что за напасть такая, а?! Нет, он в каждом ресторане на правах радушного хозяина — тусовался потихоньку во многих компаниях, то там, то сям — везде, где были знакомые. Поздравлял, обнимал, целовал. Рассказывал анекдоты, смеялся ответно. И обнимал вешающихся на него нетрезвых дам, и возвращал поцелуи. И выпивал со всеми желающими. Лещ только успевал подливать в коньячный бокал из заготовленного еще с полудня кувшина с крепким сладким чаем. А потом Тихон садился в машину, заводил мотор, стирал с себя помаду и чужие слюни, кидал в рот пару долек из стоящего рядом, на пассажирском сиденье, пакета с мандаринами и ехал дальше.

Первый раз он откупился «красненькой». Второй раз заставили дышать в трубку и долго и разочарованно смотрели на прибор. Да трезвый он, трезвый! Но ему предложили проехать на освидетельствование в наркологический диспансер. Снова пришлось откупаться. В третий раз, уже под утро, когда Тихон возвращался домой — он просто сгреб с сиденья пакет с остатками мандаринов и вручил его патрульному со словами:

— С наступившим, товарищ лейтенант.

То ли рожа у Тина была вконец замученной, то ли в виде новогоднего чуда ему попался порядочный гаишник — но Тихона отпустили. Презентованные мандарины приняли, счастливого пути пожелали и отпустили. И в седьмом часу утра он был уже дома. Неужели эта проклятая бесконечная новогодняя ночь закончилась?!

Сил не было даже на то, чтобы принять душ — хотя Тин весь пропах женскими духами, петардами и ароматами с кухни. И это раздражало. Но усталость оказалась сильнее. Стоя бы не заснуть. Или в процессе стягивания штанов. Ведь весь день на ногах, и всю ночь на крепком чае и энергетиках. Нагнулся, стаскивая носки. Когда распрямился, перед глазами посыпались зеленые пятна. Все, спать. Спать, спать, спать… До самого вечера.

Но принятие горизонтального положения оказало совершенно обратный эффект. Сон куда-то делался. Вместо него пришли какие-то… видения? Воспоминания? Мечты?

Розовая звезда ее ладони с коротко остриженными ногтями на его груди. Пальцы зарываются в короткие завитки, ногти слегка царапают кожу.

Нимб золотых волос раскинулся по синей простыне. Глаза крепко зажмурены, а с приоткрытых губ — рваным ритмом жаркое дыхание.

Небольшая упругая грудь. Райское яблоко, что само просится в руку. Крутой изгиб бедра — нарочно такой, чтобы сжимать руками и не давать ей отстраниться. Так ведь не отстраняется же. Прижимается.

Совсем не такая, какие ему всегда нравились. Начиная от цвета волос и заканчивая размером груди и ростом. И эти ее крошечные ступни с маленькими пальчиками — почти детские. Их целовать хочется. Но нет уж, дудки! Только это не хватало.

А еще она — хирург, подумать только. После всего… хирург. У него напрочь отказал инстинкт самосохранения, видимо.

И эти едкие колкие реплики. И редкая мягкая беззащитная улыбка. И голубые глаза, в которых — ум, юмор, смех. И что-то еще. Нежность. Дурацкая нежность, которая ему там мерещится! Которой там быть не должно. Которая ему не нужна.

Старательно не думая о том, что делает, протягивает руку и берет с тумбочки телефон. И все так же бездумно набирает сообщение.

Тихон: Спишь?

Ответ приходит довольно быстро — спустя минуту.

Варя: Уже нет.

Тихон: Разбудил?

Варя: Первое января. Семь утра. Тебе место в лиге злодеев. Ты подлец, Тихий!

Он довольно усмехается.

Тихон: Я предупреждал. С Новым годом, Вареничек.

Варя: А до обеда это не могло подождать?

Тихон: Не могу заснуть. Только домой приехал.

Варя раздумывает над ответом. Только приехал? Откуда? И, интересно… один? И тут приходит еще одно сообщение.

Тихон: Спой мне колыбельную.

Она улыбается, сонно щурясь на экран телефона. Никогда бы не подумала, что в семь утра первого января можно улыбаться.

Варя: Тихо(н) в лесу.

Тихон:))))

Варя: Только не спит барсук.

Тихон: Барсук сегодня затрахался. Причем отнюдь не в буквальном смысле.

Сердце екает на этих словах. Но она не комментирует. Не выходим из образа. Поем колыбельную.

Варя: Лапы свои он повесил на сук.

Тихон: Спасибо, что лапы)

Варя: Слушай молча!

Он там тоже улыбается. Уже очень сонно.

Тихон: Продолжай.

Варя: Лапы свои он повесил на сук. И тихо танцует вокруг. Трам-пам-пам.

Сделала паузу. Ответа не было. И Варя быстро набрала еще одно сообщение.

Варя: Спокойной ночи. Или дня) В общим, сладких снов. И с Новым годом, Тиша.

На другом конце города в стандартной двухкомнатной квартире на широкой кровати сладко спал русоволосый мужчина. В его большой ладони был зажат смартфон, а на губах так и осталась мягкая улыбка.

_____________

Ракитянский Варе не нравился. Не нравился вопреки его подчеркнутой любезности и благожелательности. Именно из-за нее даже. Он был воплощением того, что Варя чувствовала спиной. Или тем местом, что ниже. Которое имеет уникальную способность «чуять» неприятности — способность, никак не обоснованную с точки зрения физиологии, но неоспоримую.