Падение титана, или Октябрьский конь

Пока жрецы выполняли приказ, Хармиона и Ирада подняли с пола плачущую, испуганную Клеопатру и убедили ее снять драгоценности и облачение. Аполлодор кричал, что чьи-то головы полетят, если сию же минуту не принесут то, что надо, а Цезарь, будучи в коме, ничего не знал об ужасе, обуявшем всех. Что будет, если правитель мира умрет здесь и сейчас?

Из пристройки для мумифицирования примчался жрец с тростником. Через такие трубки там обычно вводили окись натрия в череп. Хапд-эфане убедился, что тростинкой не пользовались, продул ее, чтобы проверить, затем открыл рот недвижно лежащего Цезаря, вставил в него конец гибкого стебля, постучал по шее и стал осторожно проталкивать свой инструмент, пока тот весь не вошел в горло. Он начал тонкой струйкой вливать в трубку вино, прерываясь, чтобы выпустить воздух. Вина он влил совсем немного, но процесс, казалось, длился века. Наконец Хапд-эфане отстранился и стал ждать. Когда Цезарь шевельнулся, жрец вынул тростинку и обхватил пациента руками.

– Вот, – сказал он, когда тот открыл затуманенные глаза, – выпей это.

Через несколько секунд Цезарь пришел в себя и даже сумел самостоятельно встать. Сделав шаг-другой, он с удивлением оглядел окружающих, чем-то явно потрясенных. Клеопатра сидела на полу, уставившись на него так, словно он воскрес из мертвых. Краска на лице смазана, лицо мокрое от слез. Хармиона и Ирада ревели в голос. Аполлодор притулился в кресле, уткнув голову в колени. За ним теснились возбужденно перешептывающиеся жрецы. «Почему они все тут? Уж не я ли тому причина?»

– Что произошло? – спросил он, садясь рядом с Клеопатрой и сознавая, что чувствует себя как-то странно.

– У тебя был эпилептический припадок, – прямо сказал Хапд-эфане, – но эпилепсии у тебя нет. Тот факт, что сладкое вино так быстро подействовало, говорит мне об изменениях в твоем теле, произошедших с тех пор, как месяц назад тебя бил озноб. Когда ты ел в последний раз?

– Несколько часов назад. – Он обнял Клеопатру за плечи, посмотрел на худощавого темнокожего египтянина и ослепительно улыбнулся ему, но тут же принял покаянный вид. – Дело в том, что я иногда забываю о пище. Слишком много забот.

– В будущем обязательно держи возле себя человека, который напоминал бы тебе о еде, – строго сказал Хапд-эфане. – Регулярное питание поможет избежать таких приступов, но если забудешь поесть, выпей хотя бы сладкого вина.

– Нет, – поморщился Цезарь, – только не вина.

– Тогда воды с медом или фруктового сока. Чего-нибудь сладкого. Вели слуге всегда иметь это питье под рукой, даже в разгар сражения. И обрати внимание на первые симптомы: тошноту, головокружение, ухудшение зрения, слабость, головную боль, даже просто усталость. Если почувствуешь что-то подобное, Цезарь, немедленно выпей чего-нибудь сладкого.

– Я был без сознания. Как ты заставил меня пить, Хапд-эфане?

Хапд-эфане протянул тростинку. Цезарь взял ее, повертел в пальцах.

– Через это? Откуда ты знал, что не попадешь в дыхательное горло? Ведь дыхательное горло и пищевод совсем рядом и пищевод обычно закрыт, чтобы можно было дышать.

– Точно я не знал, – просто объяснил Хапд-эфане. – Я молился Сехмет, чтобы обморок не был слишком глубоким, и стучал по гортани, чтобы заставить тебя глотать. Это сработало.

– Ты столько знаешь, но не знаешь, что у меня за болезнь?

– В большинстве случаев, Цезарь, это скрыто от нас. Все методы лечения основаны на наблюдении. К счастью, я много узнал о тебе, когда лечил твой озноб, – лукаво добавил врач. – Например, что ты считаешь необходимость питаться пустой тратой времени.

Клеопатра приходила в себя. Слезы перешли в икоту.

– Откуда ты так много знаешь о человеческом теле? – спросила она.

– Я солдат, – сказал Цезарь. – Походи по полям сражений, чтобы спасти раненых и сосчитать убитых, и будешь все знать. Как и этот замечательный врач, я учусь, наблюдая.

Аполлодор вскочил с кресла, отер со лба пот.

– Я прикажу подать обед, – прохрипел он. – О, слава всем богам мира, Цезарь, что ты жив, что с тобой ничего не стряслось!

В ту ночь, лежа без сна на огромной, набитой гусиным пухом перине, чувствуя тепло тела Клеопатры, прижавшейся к нему в прохладе александрийской зимы, Цезарь думал о событиях прошедшего дня, месяца, года.

С того момента, как он ступил на египетскую землю, все резко переменилось. Голова Магна… мерзкая дворцовая клика… коррупция и вырождение в размерах, присущих одному лишь Востоку… совсем ненужная кампания на улицах красивого города… упорное желание горожан разрушить то, что строилось три столетия… и его участие во всем этом… Деловое предложение от царицы, решившей спасти свой народ единственным способом, который она знала, – зачав сына от бога. Веря, что Цезарь и есть этот бог. Только странный. Нездешний.