Палач

— Старые польские книги, — уточнил Оскар. — Я не вижу английских книг. Почему нужно перечитывать вновь и вновь весь этот старый хлам? — Оскар досадливо поморщился.

— Чем польские книги хуже английских книг? — спросила Габриэл невинно. Прислушивающаяся к их разговору Эстелла встала и подошла к книжным полкам, пытаясь прочесть непонятные ей названия на корешках.

Оскар не успел объяснить Габриэл, чем польские книги хуже английских, потому что вошел узкоплечий и узкогрудый Яцек, уже успевший поверх ти-шотки надеть дряхлую голубую джинсовую рубашку, и радостно возвестил:

— Бигос уже готов. Мы будем есть очень польскую еду, миссис Кроадис…

— Называйте меня Габриэл, хорошо, Яцек? — помогла поляку миллиардерша, очевидно решившая, что ему никогда не справиться с «Крониадис»…

Оскар же получил исчерпывающий ответ на интересующую его формулу запаха гуторовской квартиры — тушенная часа два кислая капуста с плавающими в ней мясными обрезками: дешевые сосиски, куски бекона — все идет в дело. Бигос. А как же вегетарианство?

11

Сообща, в духе коллективизма, они освободили письменный стол Яцека от книг и других более мелких предметов. В число оных входили: черный носок (один), бронзовая чернильница без чернил, с дюжину дешевых шариковых ручек, скрепки, огрызки карандашей, бумаги, выгоревшие причудливыми узорами от падающего в окно солнца и растрепанные, даже камни… Стол они перенесли в центр комнаты. При переноске Яцек попросил Оскара особым образом ухватиться за доверенную ему часть стола, дабы дряхлое сооружение не развалилось.

На стол, при активной помощи Габриэл и необычно оживленной Эстеллы, были водружены аксессуары обеда: галлон калифорнийского шабли (Яцек настоял, чтобы его вино пили вначале), хлеб, польские огурцы «Власик» в банке, круг польской колбасы, разнокалиберные стаканы, тарелки и такие же, отбившиеся от своих, случайные ножи и вилки. Габриэл, очевидно в качестве особой привилегии, досталась причудливо изогнутая тусклая серебряная вилка и сточенный до того, что имел вид старинного стилета, нож с серебряной ручкой.

— Вначале выпьем и будем есть закуски. Бигос должен немного настояться, — объявил программу Яцек и, взяв обеими руками галлон, налил вначале Габриэл, затем Оскару и себе и неуверенно застыл с галлоном лад стаканом Эстеллы Крониадис… — Можно ли девочке вино, миссис Кро… Габриэл?

— Эстелла, ты хочешь вика? — спросила Габриэл у дочери.

— Хочу! — Ученица нью-йоркской школы для особо одаренных детей наклонила голову в знак согласия.

Школа помещается в здании Хантэр Колледжа. Эстелла Крониадис, согласно заметке в «Нью-Йорк таймс», которую недавно показывала Оскару гордая Габриэл, является надеждой американской математики и одной из самых неприятных девочек-подростков, каких Оскару пришлось когда-либо встретить в его жизни. Сегодня Эстелла, правда, необычайно социальна. Она не только согласилась поехать в Асторию в компании матери и нелюбимого ею Оскара, но даже несколько раз спросила о чем-то мистера Гутора, указывая на его книги. Оскара она, как обычно, старается не видеть.

Оскар дотянулся до круга польской колбасы и, отрезав себе кусок, хотел было определить круг на прежнее место в центр стола, непосредственно на клеенку с голубыми цветочками, которой покрыт стол, но, сообразив, что и Габриэл и Эстелла не будут знать, как приступить к варварскому кругу, вернул круг на свою тарелку и, нарезав колбасу, положил всем участникам трапезы по куску на тарелку. Руками. Иного выхода не было. Яцек благодарно посмотрел на Оскара — очевидно, он не знал, как поступить с колбасой.

Отвернув с усилием крышку туго затянутой банки «Власика», Оскар поддел вилкой огурец и также водрузил его на тарелку. Затем с помощью ножа и вилки Оскар принялся за еду, попеременно отрезая от колбасы и огурца по кусочку… И Габриэл, и Эстелла во все глаза смотрели на него.

— За тебя, Яцек! — Оскар поднял баночку из-под горчицы, каковую Яцек определил Оскару в качестве винного бокала. — Это очень мило с твоей стороны, что ты нас пригласил.

Оскар давно заметил в себе способность разряжать тяжелые и нелепые ситуации. Оскар уже много лет теперь всегда был первым человеком, храбро нарушавшим вдруг молчаливое оцепенение, которое охватывает иной раз группу человеческих существ неизвестно по какой сверхспиритической причине. Оскар же обычно был первым мужчиной, протягивающим руку к женщине на оргиях… Он же был первым из человеческих существ, вдруг решившихся уйти со скучного парти. То есть, очевидно, Оскар был прирожденным лидером, за ним всегда текли остальные.

И сейчас, после общих слов оскаровского тоста, и Габриэл, и Яцек, и Эстелла вдруг дружно зажевали, задвигали стаканами, застучали ножами и вилками.

— Оскар убежал из Польши, а как выбрались вы, Яцек? — Габриэл на секунду остановилась, чтобы прокомментировать только что проглоченный кусок колбасы. — Оу, как вкусно!