Палач. Да прольется кровь

– Мадам Теландье? – переспросила она нежным, но уверенным голосом.

Мартина колебалась всего лишь одно мгновение. Ей надо спешить, пока решимость, порожденная гневом и обидой, не покинула ее.

– Вовсе нет. Мартина, служанка и доверенная помощница мадам Беатрис де Вигонрен, матери мадам Агнес де Маленье.

На личике идеально овальной формы было написано такое непонимание, что Мартина поняла: молодая женщина и не догадывается, что Эсташ женат. Поэтому она бросилась в атаку, чтобы развить свой успех.

– Я сильно подозреваю, – сухо заговорила служанка, – что ваш покровитель Этьен Ленье на самом деле не кто иной, как Эсташ де Маленье, супруг мадам Агнес. Боже милосердный! И он хозяин борделя!

Слезы хлынули из больших глаз орехового цвета, пристально уставившихся на старую служанку. Горестно сжав губы и опустив голову, Адель прошептала:

– Ах… Я догадывалась, что он женат. В его возрасте, с его добротой, его умом, предупредительностью, с его очаровательными чудачествами, должно быть, женщины с ума сходят, желая заполучить такого в мужья.

Это лестное описание, настолько отличающееся от того, к которому она привыкла, совершенно ошеломило Мартину. Затем ее удивило еще и другое: манера разговора Адель ясно говорила о хорошем воспитании. Со слабой улыбкой женщина снова заговорила:

– В конце концов, все это не так уж и важно. Я люблю его, он так добр ко мне и моему сыну. Пока он любит меня, мое счастье будет полным.

– Ваш сын?

– Да, Шарль не от Этьена. Не от того, кого вы называете Эсташем. Я могла бы ему солгать, так как в день нашей первой… встречи моя беременность была совсем не заметна. Но я сочла это недостойным мошенничеством. Что бы там ни было, у Этьена золотое сердце; он принял Шарля как своего, чтобы избавить меня от грубых и обидных замечаний.

Мартина едва удержала вздох облегчения. Положение оказалось не таким катастрофическим, как она предполагала вначале. Неожиданно для самой себя старушка подумала, что у жирного кита Эсташа есть даже немного благородства.

Ослабевшим, но решительным голосом Адель продолжила:

– Я не знаю, что из нашего разговора вы передадите своей хозяйке. Знайте же, что я вовсе не уличная девка, вовсе нет… Мой отец – галантерейщик, если только он не скончался после моего ухода из дома. В девичестве, обезумев от любви, я уступила юноше, которого считала серьезным, любящим и благородным. Но это оказалось вовсе не так, он хвастался своими… выходками. Мой отец… я оказалась на улице, не имея другого средства к существованию, кроме как уйти послушницей в монастырь или поселиться в лупанарии. Моя прискорбная история обычней некуда, уверяю вас. Этьен… Эсташ… когда мы встретились, нас как будто бросило друг к другу. Каждый день я желала умереть – и тут вдруг в моей жизни будто загорелся свет. Это доказательство того, что Бог меня по-прежнему любит.

Мартина старалась подавить в себе чувства, которые у нее вызвали эти слова. Черт возьми, ну и дела! Адель ходила по комнате, покусывая себе пальцы. Старая как мир история. Но все это было не самое главное. Самым важным оставалась семья де Вигонрен.

– Я должна попросить вас уйти, мадам.

– Вы должны оставить Этьена. Говорите, Бог вас любит? Неужели вы и вправду думаете, что Господь одобряет супружескую измену?

– Уходите, мадам.

– Нет, – заупрямилась старая служанка. – Поклянитесь спасением своей души, что вы больше не будете видеться с Эсташем де Маленье – или будете прокляты за то, что разбиваете священные узы брака.

Слезинка скатилась по бледной щеке Адель, которая отрицательно покачала головой.

– Смерть Христова, Мартина, что ты здесь делаешь? – прогремел возмущенный голос в дверях.

Тотчас же смягчившись, Эсташ поспешил к молодой женщине, прижал ее к себе и зашептал ей прямо в волосы:

– Адель, моя дорогая, милочка… все хорошо. Успокойтесь, я здесь. Предчувствие… Эти двое украдкой смотрели на меня с таким заговорщицким видом… Я думал, что надо поспешить в Ножан, чтобы сказать «тьфу» в ответ на яростные протесты Беатрис.

Мартина едва узнавала его. Жирное безвольное лицо приняло решительный мужественный облик, и это было вовсе не наигранно. Повернувшись к Мартине, он повелительно спросил у нее:

– Вас послала сюда моя неподражаемая теща?

– Мадам Беатрис только хотела успокоиться насчет вашего… жилища в Ножан-ле-Ротру.

– Только-то? Беатрис не может без задних мыслей или хитроумных расчетов.

– Мессир, я предпочитаю не слышать этой бесчестной клеветы, – перешла в контратаку Мартина.

Поцеловав в лоб Адель, Эсташ-Этьен нежно попросил ее:

– Милая, прошу прощенья, но я бы хотел, чтобы ты сейчас пошла взглянуть на нашего сына. Я должен поговорить с этой… женщиной.

– Этьен, умоляю вас, не переживайте из-за меня. Знайте, что ничто, клянусь вам, ничто на свете не сможет умерить ту бесконечную любовь и благодарность, которую я испытываю к вам. Жизнь моя, я так вас люблю и буду любить всегда.

Поцеловав его в щеку, она вышла, сопровождаемая шорохом своего шелкового платья.

* * *