Палач. Да прольется кровь

Некоторое время Эсташ разглядывал Мартину, у которой возникло полное впечатление, что перед нею совершенно другой человек – важный, уверенный в себе. Наконец он заговорил:

– Наш разговор будет коротким, но полезным. Правда не так хороша, чтобы о ней говорить, и она еще менее хороша, чтобы о ней знать. Если вы передадите этот… разговор моей теще или моей супруге, это породит настоящую драму. Зачастую неведение является благом…

По голосу собеседника Мартина поняла, что тот не собирается ни угрожать ей, ни задабривать. Он просто выдвигал свои аргументы. Но тут же Эсташ совершил непоправимую ошибку, предложив:

– Десять ливров за то, что вы скажете Беатрис, будто слухи о моем жилище ошибочны.

Кровь бросилась Мартине в лицо, несмотря на то что она в глубине души считала доводы Эсташа довольно разумными. Возмущенная тем, что кто-то считает, будто ее молчание можно купить, она презрительно бросила ему в лицо:

– Принять ваши деньги за то, чтобы предать свою хозяйку? Вы что, ума лишились, мессир? Мадам Беатрис, которая еще больше возвысилась в моих глазах, так долго одаривала меня своим доверием и привязанностью… Я никогда ее не предам! И как вам только не стыдно!

С досадой вздохнув, Маленье указал на одно из изящных итальянских кресел, стоявших вокруг столика у камина.

– Что же, давайте присядем. Значит, вы цените правду? Я вовсе не пытаюсь вас разочаровать. Только не забывайте: тот, кто требует правды, пускай потом не жалуется. Готов побиться об заклад, что Агнес догадывается о моей новой любви. «Новой» – не самое удачное слово, потому что до Адель я никогда никого не любил. Напротив, с начала этой… связи мои супружеские притязания сделались крайне редкими, что полностью устраивает мою супругу. Она тут же почувствовала, что у меня появилась сердечная привязанность. Я не какой-нибудь презренный мошенник, Мартина. Я понимаю, что на самом деле беспокоит вас, мою тещу и мою супругу. Знайте также, что в случае чего я позабочусь о дамах де Вигонрен, дабы они могли вести свой обычный образ жизни, не говоря уже о моем сыне, которого я бесконечно люблю. Наконец, если Маот казнят, Агнес станет опекуном своего племянника Гийома, состояние которого достанется ей. Думаю, она ничего не будет иметь против. Моя жена не особенно любила свою невестку, хоть и притворялась ради приличия.

– Я не могу солгать своей даме, – отрезала Мартина, как будто Эсташ продолжал с ней торговаться.

– Это делает вам честь, я прекрасно вас понимаю. Будьте уверены, что я никогда не оставлю Адель.

– Но почему же, мессир, почему? Мадам Агнес такая красивая, у нее такой живой возвышенный ум, – принялась защищать хозяйку Мартина. – Она же вам всегда демонстрировала свою дружбу, почтение, покорность…

Старая служанка прекрасно отдавала себе отчет, что она не в состоянии произнести такие слова, как «любовь», «нежность» и даже «привязанность».

Эсташ де Маленье устало положил руку себе на лоб. Без гнева и даже досады в голосе он принялся объяснять:

– И все же это так. Моя супруга в точности последовала юридическим советам своей матери. Но Агнес не способна любить кого бы то ни было, за исключением тех, кто носит ту же фамилию, что и она. Агнес презирает меня так же, как и ее мать. Первая вышла замуж не за мужчину, а за кошелек, пожертвовав собой для благополучия семьи. И одному Богу известно, насколько эта жертва стоит у нее поперек горла. Вторая каждую минуту сочувствует своей нежно любимой дочери. А я почему-то все это должен выносить. Восхитительный брак, вы не находите? Впрочем, с чего бы это? Мартина, то, что я вам скажу, оскорбит ваш слух, и я заранее прошу у вас за это прощения. Вообразите себе, какое оскорбление… что чувствует мужчина, когда супруга ждет, что он… закончит с ней, сжав зубы от злости и отвращения.

– Пожалуйста, монсеньор…

– Я совершенно искренне прошу у вас прощения. А еще говорят, что со временем даже самый сильный любовный пыл может остыть… Да в этом омерзительном доме я просто гнил заживо!

Затем Эсташ обвел взглядом комнату, и на губах у него заиграла счастливая улыбка:

– А здесь я живу, я люблю и любим. Я живу, наслаждаясь каждой минутой, каждой секундой. Но оставим этот разговор. Я доверил вам все, что лежит в глубине моего сердца. Распоряжайтесь этим, как сочтете нужным. На самом деле этот разговор принес мне облегчение. Скорее всего мне бы следовало оставить свою супругу. Я смог бы тогда жить, как мне хочется, с любимой женщиной и обожаемым сыном, и не так важно, что в нем течет не моя кровь. Вы даже не догадываетесь, Мартина, что я перекупил этот лупанарий с единственной целью – вызволить оттуда Адель, не покупая ее, будто животное, у хозяйки борделя. Ну а затем во мне заговорили инстинкты делового человека. На самом деле неплохое вложение денег.

Мартина встала, чувствуя себя совершенно опустошенной. Как она обо всем этом расскажет мадам Беатрис?