Палата Гром (СИ)

   Самукьянец глядел прищуренными глазами на тусклый, едва зрячий автобусный свет, улыбался и пускал слюну. Когда автобус повернул на один момент и кондуктор и водитель и все пассажиры скрылись из глаз, Гришке показалось, что они с Оки одни во всей вселенной, и их автобус едет вообще без водителя, неуправляемо рвётся к далёким звёздам, прокладывая новый путь.

   Это мгновение будет тянуться всю его жизнь.

   страх

   И когда одолеет его страшный холод и станет тяжело двигаться вперёд, Гришка вспомнит этот поворот, переменивший всю его жизнь. Тусклым автобусным светом он будет обогреваться в брошенных избушках, а щебет Оки да и остальных, чьи имена рассыпались, спасёт его от одиночества.

   Он шёл уже три месяца, но повсюду видел одно. Заросшие дурной травой поля, покинутые дома, угрюмые пьяницы, обитающие в сараях. Однажды на его пути оказалась целая брошенная деревня. Увидев дома, Гришка как всегда радостно заулюлюкал, но, не учуяв тепла, насторожился. Не висело над деревней, поднимаясь к небу, большое облако дыма из труб, не было вокруг домов заборов и сараюшек. "Где же жить козлиному богу?", - подумал Самукьянец и ужаснулся, поняв, сколько духов да и богов здесь погибло ни за что. Зима уже пришла, но снега не было, иначе бы Гришка просто сюда не добрался. Дорога стала холодить его ступни, выбрал избу на вид целее остальных, решив там заночевать.

   Она оказалась заваленной книгами. Как комнатушка Колина и Влада, как обитель Стаса, как его собственный воображаемый дом. Гришка не помнил, когда последний раз читал, в последний раз он украл у Влада книгу, чтоб сделать бумажных голубей. "У книг есть души", - говорил тогда Влад, а Гришка смеялся над ним. Теперь и над собой не посмеёшься - губы скованы холодом.

   Он прожил в этой избушке четыре дня. Сжёг все книги с голыми женщинами на обложке и парочку заляпанных жиром детективов. Книжный голод горел и в нём, но читал Гришка "Идиота" и "Братьев Карамазовых", не понимая многого, теряясь в сложных словах, ругая себя за тупость. Его пугало, что эти книги больше никто не прочтёт и боги книг, обидевшись, покинут эти запылённые корешки. Том "Русских сказок" он взял с собой, благо переплёт был мягкий.

   натка

   - Это же просто больница, - сказала Натка, бросая на Гришку испуганный взгляд, - здесь с нами ничего не может случиться.

   Просто брошенная деревня. Просто убитые люди. Просто война. Брат идёт на брата. Всё хорошо.

   Но никто не был в этом уверен. Влад недоверчиво покачал головой, нахмурился, Ретли презрительно сплюнул, глядя на толстого увальня, которого потом попытается убить, Лиза вообще сделала вид, что не слушает этот бред и отвернулась к стенке. Неизвестный спал, Гришке иногда казалось, что он намеренно спит, чтоб его не воспринимали всерьёз, но докладывать об этом Горавски не решался.

   - Нас будут лечить и вылечат, - уже совсем неуверенно прибавила девчонка. Это тебе не неизвестного успокаивать и говорить, что всё, что болит, проходит. Здесь было много людей, и у каждого имелась своя неизлечимая боль в потайном кармане.

   - Нам надо, что ли, дружнее быть, - последние слова вообще походили больше на шёпот, но все их услышали. Ретли сплюнул, посмотрел на часы, пожаловался, что у него отняли кучу драгоценного времени и первым направился в сортир, чтоб его не опередили. Разносчик книг отправился в свою каморку поглядеть как там больной Колин. Поднялась с кровати и Лиза.

   - Дура ты, Натка, - только и ответила она, - вот вылечат тебя, тогда не говори, что я вас всех не предупреждала.

   Беспомощно Натка поглядела на Гришку. Тот подошёл и сел рядом с ней. Кровать у неё была совсем детская, и чтобы спать девочке приходилось свёртываться в клубок.

   - Хочешь, я отломаю заднюю стенку? - предложил Гришка. Он говорил ей это, наверное, десятый раз, но Натка боялась, что кровать тогда совсем развалится, и придётся ночевать на полу среди крыс.

   - Заколоти дыру, Гришка, - дрожа, попросила его девочка, хотя прекрасно знала, что у него нет ни молотка, ни гвоздей, ни досок. Да и волшебного деревенского шкафа, на верхней полке которого можно было обнаружить всё что угодно, здесь тоже не было. - Там крысы. Я их боюсь.

   - А велика ли дыра? - спросил Гришка.

   - Да один ворот остался, - произнесла Натка и робко улыбнулась. Она вспомнила, их старую шутку, а значит, не всё ещё потеряно. Сегодня Самукьянец скорчит дурацкую улыбочку и скажет Горавски, что боится крыс. Может, что и выйдет из этой затеи.

   липа

   - Он у меня ничего не понимает, - продолжала Липа разговор о своём парне, - вот что я ему скажу, если Трон запретит нам идти на баррикаду?

   - Скажи ему, - Гришка задумался, почесал башку, - скажи, что готовишься стать идеальным человеком.

   - Он не поймёт, - вздохнула Липа, - ты его не знаешь. Он, как и Ерохин, считает, что мы... ерунда. Это из-за ревности, всё из-за его совсем глупой мальчишеской ревности.

   - Неужели из-за того вечера в деревне? - единственная Липина звезда горела в небе и сейчас. Правда из-за фонарей и набежавших других звёзд её и видно-то не было.