Палата Гром (СИ)

   -Долго, - махнул рукой парень с большой головой, - школы-интернаты сейчас переполнены, да и там над нами издевались. Заставляли кровати старшим ребятам застилать и чего ещё похуже. А когда я отказался, меня избили сильно, вот с тех пор я здесь.

   - Бегите! - решился я, оглядев своих новых друзей, - Здесь у вас нет решёток, не расшибётесь, можно выбраться. Больница низенькая, внизу нет асфальта, только цветы и трава. Сейчас тепло, вы одеты не в тюремные робы, а в нормальную одежду. Все так ходят.

   - Куда мы побежим? - головатый серьёзно глядел на меня, - Да нас на первом перекрёстке остановят.

   - На заброшенных дачах можно некоторое время пересидеть, - я вспомнил свою, заросшую с протекающей крышей. - У меня есть несколько на примете. Давайте махнём отсюда в субботу, когда врачей нет!

   Наверное, я уже сам понимал, что уйти невозможно, что это лучшая из жизней, которая мне дана. Но ещё отчаянно за что-то цеплялся, может, за уходящее за горизонт детство.

   - Ведь если мы уйдём, здесь ничего не будет, - огромная фигура повернулась ко мне,- а мы ведь придумали здесь своё царство. Ко мне часто залетают голуби, я для них собираю крошки от завтрака.

   Я смутно осознавал, что многие из этих голубей умрут и завтра не прилетят, но утешал себя, что всё равно не узнаю пропавших, для меня сольётся прошлое с будущим, я потеряю само ощущение времени, и любая минута, проведённая здесь, не будет отличаться от уже минувших.

   -Пеликан вот учится играть в шахматы, - объяснил мне головатый, предлагая лишнее полотенце, - в детдоме ему постоянно мешали, грозились сломать доску, так он её и фигуры в сортире прятал.

   - Нас не спрячешь, - я глядел в окно, видел серые, будто картонные домики, покачивающиеся от живого дыхания. За ними высились сухие заводские трубы, собирали в лёгкое одеяло облака. Солнце дрожало между рельсами, казалось, это какой-нибудь поезд счастья выбивается из-под земли. Но ещё, ещё один миг, и мир потемнел, даже зелёные листья, казалось, ушли глубоко в деревья, а голые ветки остались взмахивать костлявыми пальцами, пересыпая от неба до земли дорожную пыль.

   В кабинете главного врача она увидела лёгкую, почти воздушную берёзовую ветку, на которой набухли почки.

   - У меня для тебя есть подарок, - Горавски вынул ветку из банки с водой и протянул Лизе. Солнечный всплеск наполнил её дрожащую душу. Она ощущала ломкость и хрупкость весеннего солнца каждым взглядом, каждым вздохом. Сухие губы тянулись за радужными каплями.

   -Я позвал тебя поговорить о Ретли. Конечно, мы поощряем дружбу между пациентами, воспитываем хорошие отношения, но мне кажется, он недостоин тебя. Ты вполне можешь найти кого и получше, даже здесь.

   Лиза не отвечала.

   - Настоящая его фамилия то ли Придворов, то ли Задворнов. Что он ещё наплёл. Что выйдет отсюда и женится?

   - Мне всё равно, - пожала плечами, показала всем видом, что говорить не расположена.

   Ветку с почками она принесла в палату, протянула её Ретли. Нужно было ещё набрать в кружку воды, чтобы надолго сохранить дыхание свободы.

   - Будешь их жрать? - протянула ветку Доновану. Тот отрицательно мотнул головой.

   - Ты... ты была у Горавски?

   - Я всё равно из тех, кто при замужестве оставляет свою фамилию, - успокоила Калитина, -что и ты имел удовольствие беседовать с ним?

   - Мне он сказал, что у Натки фамилия Шегалова, а ты, что ты...

   - Ладно бы кто сказал, кому можно верить, а это враач сказал, - Лиза рассмеялась, потом обняла его, - ну, это прикол для умных, ты вряд ли поймёшь.

   - Калитин... Был такой чудак на баррикаде, - Ретли пожевал губы, а потом сплюнул горькую слюну, - бывший учитель, стихи сочинял, всех подбадривал... Он твой дядька?

   Она попыталась вспомнить его лицо и не смогла, все восставшие смялись в её сознании, превратились в бесформенный комок.

   - Нет, просто однофамилец. Нас много было таких Ивановы, Петровы... Где они теперь, и не скажешь. Всех в одну палату не запихнёшь. Хотя я многих хотела бы встретить, пусть даже здесь. Это лучше, чем видеть своих друзей постаревшими чиновниками или продающими бургеры толстяками.

   Подошли Шегалова и Дорис, встали в сторонке, бросали друг другу ничего не значащие фразы. Эту парочку обогнал ходящий без сознания дед - палата наполнилась до отказа, новые лица не запоминались. Однажды Калитина не узнала себя в красивеньком в голубенькой оправе зеркальце, которое ей подарил добрый доктор.

   - Голова болит. Словно я дом, и с меня сняли кровлю, - Дорис жаловался непонятно кому, но все знали, что его слова обращены только Палате, так как только она здесь может карать и миловать.

   - Горавски зовёт на обучающий курс, называется основы кровельного мастерства, - сообщил Коринец будто бы между прочим. -Выйдем отсюда и настоящие дома сможем построить.

   - По кровельному? Безумно интересно, - не расслышав толком предложения Влада, пробубнила Натка. Лишь бы отзываться, лишь бы не потерять слово, отправленное ей. Аллё! Аллё! Три раза человек не отозвался? Вычёркиваем его из списка пациентов палаты.