Палатка с красным крестом

Алена посмеивалась, иногда бросала взгляд на Максима — определенно ничего не значащий. Она была неплоха собой, испытания не сломили девушку. Мешковатая одежда, немытые волосы, круги под глазами, серая кожа. Он машинально представлял, что всего этого нет, и результат ему нравился.

— Командир, ты куда смотришь? — вкрадчиво проворковал Лапунов.

— В смысле? — не понял он.

— А я разве на суахили спросил?

— Не понимаю, о чем ты, — Максим не кривил душой, искренне пожимал плечами.

Конечно, полная чушь. Он смотрел на нее не больше, чем на прочих. Всему свое время, как говорится.

— Тогда пойдем.

— Куда, Денис?

— На Кудыкину гору, куда еще? Отдохнули, собираемся и уходим. Нам к своим нужно. В городе сотни тысяч гражданских, и русские среди них не такая редкость. Всех не утешим и с собой не уведем.

— Ты бы бросил их на моем месте?

— А я на своем месте, — отрезал подчиненный. — И на твое не претендую. Так что сам решай, отдувайся, в общем. А мы все твои указы и постановления выполнять будем…

Нарисовался Ефремов и тоже стал ухмыляться. Дескать, и мы научились кое-что понимать в жизни. Потом он стал тихонечко выкладывать командиру конфиденциальную информацию.

Во внутреннем дворе — никого, только несколько бездомных собак. Тавтология, конечно, нынче все собаки — бездомные.

С другой стороны подъехал на джипе патруль боевиков. Исламисты вышли из машины, послонялись по обочинам, кого-то искали. Но в дома не заходили, глянули за угол, осмотрели кустарник, опорожнились, постояли, пожали плечами и уехали.

Не то количество, чтобы обходить все дома и искать пропавших. Те могли загулять, заблудиться, да что угодно. К тому же средств связи при себе не имели.

— Они уехали, товарищ майор, — прошептал Ефремов, — но задницей чую, что вернутся. И тогда все заново — а нам это страшно надоело. Только не говорите, что собираетесь всю эту компанию брать с собой… — он пугливо покосился на гражданских, которые понимали, о чем идет речь, и тоже проявляли признаки внимания. — Спалят они нас, понимаете? Да, я им сочувствую, но мы же узкопрофильные работники, не Армия спасения, мать ее…

Майор поманил к себе пацана. Тот сделал заинтересованное лицо, подбежал и сел рядом на корточки.

— По-русски хорошо понимаешь? — спросил Максим.

— Не-а, — замотал вихрами пацаненок. — Плохо…

— Тогда давай по-арабски. Знаешь его?

— Плохо, — Амир засмеялся.

И Максима потянуло на улыбку.

— Но ничего, мы попробуем. В школу хочешь, Амир?

— Нет, — пацан испугался, втянул голову в плечи, потом задумался под пристальным взглядом российского офицера, вздохнул почти по-взрослому и ответил: — Да, хочу. Учиться надо.

— Молодец. Это слова настоящего мужчины, — похвалил его Максим. — Весь век балбесом не пробегаешь. Много наверстывать придется, Амир… Короче, нам всем надо выбираться к вашим военным. Они хорошие парни, скоро город назад отвоюют, мирная жизнь начнется… Хочешь вывести отсюда свою семью?

— Ну да, хочу, — мальчишка опять вздохнул. — Даже деда Хазима хочу, хотя он бывает такой вредный, маме может истерику закатить, что она неправильная жена…

«Нам крупно повезло, что они христиане, — подумал Максим. — Иначе я вообще не договорился бы с этим пацаном».

— Город знаешь? Ты же лазишь везде, с другими мальчишками встречаешься, все такое… Нам нужно выйти в западные районы и не попасться плохим дядькам с мусульманскими знаменами. Ты понимаешь, о ком я?

— Слушайте, господин офицер, я не дурак, — Амир важно надул губы. — Может, маленький еще, но точно не тупой.

— Отлично, будем разговаривать, как взрослые люди. Знаешь безопасную дорогу?

— Знаю, — Амир скептически пожевал губу. — Но надо подумать.

— А почему до нас своих не вывел?

— Так у них оружия нет, — ответил пацан.

Резонно, что ни говори.

— И долго будешь думать?

— Можем дворами добраться до района Шейх-Саид, — деловито проговорил мальчуган. — Но дальше не знаю, опасно. Ночью придется идти, к рассвету будем в Шейх-Саиде. Мне, господин офицер, совсем не хочется мамку с папкой гробить, а еще деда и теток Тамару с Аленой.

— Тогда оставайтесь.

— Тоже нельзя, — мальчишка потешно развел руками. — Боевики район обложат, ходить везде будут. Нас найдут — точно пристрелят. Мы не мусульмане, а тетки и вовсе — русские…

— Нравятся они тебе?

— Да, они хорошие… Ты на Алену часто смотришь, господин офицер. Она веселая, когда не грустит, добрая. К ней Рамиз Сабаш пытался в мужья набиться — сосед из дома напротив, его тогда еще не убили. Он в ополчение записался…

«И, видимо, напрасно это сделал», — подумал Максим.

— Смотри, господин офицер, — Амир подобрал огрызок камня, стал возить острием по грязному полу. — Вот это улица Аль-Хасиф — она здесь, рядом. На ней большой крытый рынок. Стена разрушенного караван-сарая, фабрика, где варили мыло. Там почти нет жилых домов. Эти плохие люди там не ходят, только иногда проезжают, патрулируют… Дальше улица Ар-Хамеда, магазин деревянных товаров, медресе, которое эти шайтаны закрыли, старый женский рынок…

— Есть и такой? — удивился Максим.