Пальмы в снегу (ЛП)

— Хакобо родился здесь, ты знаешь? А через два года родился я. Вот только после родов мама заболела и была больна несколько недель, так что нам пришлось вернуться домой.

Мануэль понимающе кивнул. Многие европейцы плохо переносили жару и влажность этой части Африки.

— Да, я и впрямь здесь родился, но никогда здесь не жил, — объяснил, в свою очередь, Хакобо. — Я ничего здесь даже не помню.

Кивнув, он вполголоса продолжил рассказ:

— Мама никогда больше сюда не возвращалась, а папа ездил туда-обратно, сопровождая партии какао. Вот так, между двумя партиями, и родился мой брат. Иногда мы не виделись по два года: папа приедет, сделает маме очередного ребёнка и снова отбудет в тропики. А теперь из шести детей остались только мы трое.

Килиан поднёс палец к губам, опасаясь, как бы не услышал Антон, но тот был погружён в свои мысли. Он глядел на сына, который так изменился за годы разлуки; стал таким же высоким, но при этом более хрупким в сравнении с Хакобо, и все же превратился в настоящего мужчину. Просто не верилось, что так быстро летит время: давно ли, казалось бы, он появился на свет? И вот, спустя двадцать четыре года, Килиан вернулся на свою настоящую родину. Неудивительно, что он так стремился поскорее с ней познакомиться. Поначалу Антон был отнюдь не в восторге от решения младшего сына отправиться в африканские земли и последовать по стопам отца и брата. Ему не давало покоя, что Мариана и Каталина останутся совсем одни, и на них свалятся все заботы о доме и поместье.

Но Килиан был очень упрям и умел убеждать, и он был прав, когда все подсчитал и объявил, что лишние деньги семье не помешают. Главным образом по этой причине он решил наняться на работу, и владелец плантации подготовил все документы, чтобы Килиан приехал к январю, когда начнется подготовка к сбору урожая. У него будет достаточно времени, чтобы привыкнуть к стране и подготовиться к самым важным месяцам сбора и обжарки какао — в августе.

Целая толпа пассажиров с чемоданами направилась к другому краю пирса, давая понять, куда следует идти. Осталось еще несколько часов плавания от Баты до острова — их конечной цели.

— Думаю, корабль на Санта-Исабель уже готов к отплытию, — сообщил Хакобо, после чего повернулся к Антону. — Очень мило с вашей стороны, что вы приехали встретить нас в Бату, чтобы отвезти на остров.

— Или вы желали убедиться, что я довезу Килиана живым и здоровым? — шутливо добавил он.

Антон улыбнулся. Надо сказать, улыбался он не часто, но Хакобо знал, как этого добиться.

— Надеюсь, ты воспользовался свободными часами во время плавания, чтобы ввести брата в курс дела. Хотя, судя по твоей опухшей физиономии, боюсь, ты проводил это время в музыкальном салоне... причём, вовсе не из любви к музыке. Скорее уж из любви... кое к чему другому.

Килиан вмешался, чтобы помочь брату.

— У меня никогда ещё не было лучших учителей, чем Хакобо и Мануэль. — Тон голоса был очень серьёзен, однако улыбка давала понять, что он шутит: — Видели бы вы, как мой брат обучал меня пичи! Я уже почти умею на нем говорить!

Все четверо расхохотались. Антон был счастлив, что сыновья здесь, с ним. Их молодость и энергия помогали ему смириться с тем, что сам он, хоть и не желал в этом признаваться, начинал понемногу сдавать. Он очень гордился ими. Внешне они были очень похожи на него: оба унаследовали его зеленые глаза — характерный признак мужской линии семьи Рабальтуэ. Глаза очень необычные — издали они казались зелеными, а вблизи, если присмотреться, оказывались серыми. У обоих были широкие лбы, длинные носы с широкой переносицей, выступающие скулы и массивные челюсти, но у Хакобо подбородок имел более квадратную форму. У обоих также были густые чёрные волосы, но у Килиана они слегка отливали в рыжину.

Оба отличались высоким ростом, у обоих были широкие плечи и сильные руки — более мускулистые у старшего брата — говорившие о привычке к физической работе. Антон знал, какое впечатление производит на женщин Хакобо, но когда увидел Килиана, то понял, что тот может стать настоящей женской погибелью. Красота его черт была безупречна; своим обликом он напомнил Антону Мариану в молодости.

С другой стороны, трудно было найти двоих более непохожих друг на друга людей. Если Хакобо был легкомысленным гулякой, который тратил на развлечения все заработанное, то Килиан был необычайно ответственным, и его ответственность порой даже слишком, по мнению отца. Но Антон никогда ему об этом не говорил, поскольку предпочитал, чтобы сын имел прочную и постоянную работу, а не случайные заработки время от времени, как Хакобо с его специфическим чувством юмора.

Так или иначе, братья, казалось, хорошо понимали друг друга и превосходно дополняли; и это самое важное на чужой земле.

Во время недолгого плавания из Баты к острову Антон был непривычно разговорчив. Когда братья рассказали ему о своём плавании и непрестанной морской болезни Хакобо, Отец поведал, как во время одной из его первых поездок без Марианы с Тенерифе в Монровию корабль попал в страшный шторм.