Пальмы в снегу (ЛП)

— А вон и наш Хосе! — возвестил Антон, взяв Килиана за локоть и направив по улице. — Ты смотри! Он взял новую машину. Ну и дела! Идём, идём скорее! Нужно вернуться на плантацию до ужина, чтобы познакомить тебя с управляющим.

Они подошли к стоявшему рядом с блестящим чёрным «мерседесом-220S» улыбающемуся мужчине, и отец представил его как Хосе, о котором он столько рассказывал во время своих приездов в Каса-Рабальтуэ.

— Ну вот, Хосе, это мой сын Килиан. Наконец-то ты познакомишься с ним лично. Не знаю, знаком ли ты с Мануэлем, но с этой минуты он будет нашим врачом.

Хосе поприветствовал их широкой улыбкой, показав великолепные зубы. У него была короткая, безупречно подстриженная седеющая бородка и столь же безупречный кастильский выговор, хоть и с несколько своеобразным акцентом, который становился особенно заметным, когда он произносил «р», грассируя на французский манер, или выговаривал некоторые слова, делая ударение на последнем слоге, что придавало его речи несколько прерывистый ритм.

— Добро пожаловать в Фернандо-По, масса, — трижды повторил он с поклоном, обращаясь сначала к Килиану, затем к Мануэлю и, наконец, к Хакобо. — Надеюсь, вы хорошо доехали. Багаж уже погружён, масса Антон. Можем ехать, когда скажете.

— Почему ты не взял «лендровер»? — спросил Антон.

— У него в последнюю минуту отвалилось колесо, и масса Гарус разрешил мне взять эту машину.

— Хорошенькое начало.

Изображая услужливого шофёра, Хакобо открыл заднюю дверцу, впуская Килиана и Мануэля.

— Эта роскошь — только для начальства, — пояснил он.

Остальные благодарно улыбнулись и устроились на сиденьях из светлой кожи.

— Папа, вы тоже садитесь назад, — распорядился Хакобо. — Хосе сядет впереди. Я поведу.

Хосе и Антон переглянулись.

— Даже не знаю, что по этому поводу скажет Гарус... — усомнился Антон.

— Ладно, поехали, — заявил Хакобо. — Не обязательно ему сообщать. В конце концов, когда мне ещё повезёт вести такую машину?

Хосе пожал плечами и направился к задней дверце машины.

Сидя между отцом и Мануэлем, Килиан имел возможность как следует рассмотреть Хосе. Он заметил, что его связывают с Антоном самые тёплые, даже дружеские отношения. Да и немудрено: они ведь столько времени знают друг друга! Очевидно, Хосе был на несколько лет моложе его отца. Хосе был из народа буби, к которому принадлежала большая часть островитян, и работал бригадиром сушильщиков, что было довольно странно, поскольку эту должность обычно занимали белые. Более тяжёлую работу выполняли нигерийцы-брасерос, которые, по большей части, были уроженцами нигерийского города Калабар.

Антон рассказывал, что, когда приехал сюда в первый раз, Хосе приставили к нему как боя — так здесь называли молодых слуг, которые стирали белым одежду и убирали их жилища. У каждого белого был свой бой — так что Килиану тоже кого-нибудь дадут — а семейные пары могли иметь и больше, чтобы нянчить детей.

Через много лет Антон сумел убедить управляющего плантацией, что Хосе трудолюбив и хорошо понимает брасерос, а значит, может присматривать за работой в сушильнях, самой важной частью в производстве какао. Со временем сеньор Гарус вынужден был признать, что не все буби или другие коренные жители острова ленивы, как полагали колонизаторы.

Они ехали по прямым и симметричным улицам Санта-Исабель с похожими белыми зданиями. Оставили позади пешеходов в кричащих нарядах, придающих городу веселый, летний и кокетливый вид, и оказались на пыльной дороге, по обочинам которой росли молодые деревья, что со временем превратятся в пышные и густые рощи какао-деревьев.

— Скоро все сами увидите, масса, — сказал Хосе, глядя в зеркало заднего вида. — На равнине здесь сплошь какао и пальмы. На склонах горы, в пятистах метрах над уровнем моря — посадки кофе. А ещё выше — бананы и абака.

Килиан кивал в ответ на объяснения Хосе, а тот явно был рад снова описать маршрут, как, вероятно, уже делал когда-то, сначала с Антоном, потом с Хакобо. Те в это время молча созерцали пейзаж, открыв окна, чтобы впустить немного воздуха и освежиться, хотя это было непросто.

Они проехали пять или шесть километров, когда Мануэль указал Килиану вперёд, через лобовое стекло.

Килиан посмотрел — и восхищённо ахнул. Несколько секунд ему казалось, что из-за усталости и тревог последних недель он сошёл с ума, и теперь у него начались видения. Прямо перед ними огромный дорожный знак возвещал, что они въезжают... в Сарагосу! Но Килиан тут же сообразил, что это всего лишь название ближайшей к плантации деревушки.

— Это дерево посадил предок нынешних владельцев Сампаки, — пояснил Антон, когда они проезжали мимо дерева высотой метров двадцать перед одним из зданий. — Его звали дон Мариано Моро.

Килиан, знавший эту историю, кивнул, все ещё не веря, что видит своими глазами то, о чем столько слышал.

— Да, Килиан, он родился неподалёку от Пасолобино. И вон ту церковь построил тоже он.

Мануэль прикинул в уме. Это было больше пятидесяти лет назад.

— Вы были с ним знакомы? — спросил он.