Память Древних

Огонь факелов стал жечь глаза — он желтился уже в пяти локтях от решетки. Судя по звукам, пришельцы добыли ключи от камеры. Ллейд перестал греметь цепью и драть оковы. Без толку. Прищурился, когда незваные гости оказался совсем рядом. Непроизвольно одернулся. Облако горящего света мерцало вокруг факелов, и Ллейд не сразу смог разглядеть кого-то из людей.

— Проклятье, ничего тут толком не помню, — проворчал голос, доселе молчавший.

Ллейду показалось, напоследок он свихнулся от страха. Не может же быть в самом деле он? Что он тут делает? Глаза Ллейда привыкли к окружающему пространству одновременно с тем, как в замке со щелчком повернулся тяжелый ключ. У самой клети выстроились солдаты. Двое держали факелы и мечи, один — копье, еще двое были вооружены одноручником и кинжалом, последний высоко поднимал щит. Таламрин помнил их довольно смутно, потому что видел нечасто и коротко. Кроме главного.

Дверь клети отворили рывком, с ужасным скрипом. Сделавший это чуть отступил, пропуская лидера вперед. Ллейд перевел взгляд на единственное среди всех лицо, которое знал наверняка.

— Гесс? — выдохнул пленник. Он осмотрел брата, не торопясь выбираться наружу.

Гессим выглядел помятым. Но не как бывает после пьянки, а как бывает после короткого жаркого сражения. В одежде выглядывало несколько прорех, ошметки левого рукава болтались как попало. Грудь ходила вверх-вниз от одышки. С рук капала кровь. Как минимум с одной — не его собственная. На лице тоже было размазано несколько грязных кровавых полос. Видать, брызги попадали на лицо, и Гесс тер несколько раз.

— Что ты здесь делаешь? — спросил Ллейд прямо. Он не хотел верить до последнего, что ненависть Гессима к отцу настолько ослепила его, что тот озлобился еще и на брата. Быть не может! Ллейд всегда, всегда старался поддерживать младшего! Ездил к нему! Даже Данан возил! Он всегда старался этим двум заменить отца хотя бы частично, раз уж сам Эйнсел такой выродок. И чтобы теперь Гесс его предал? Ради чего? Из ярости решил сам стать августом?

А Данан знает? Может, не стоило её возить к опальному, а?! До чего они могли на самом деле оговориться за его, Ллейда, спиной?! Где Данан вообще сейчас?!

— Освобождаю августа, — спокойно отозвался Гесс, отступая в сторону, чтобы парень с ключами открепил колодки Ллейда.

— В каком смы… Что это значит? — Ллейд поднялся на ноги, уже подозревая, какой будет ответ. Гесс дал знак своему человеку, и они оба вышли из камеры. Гессим встал у открытой двери и выпрямился, как перед военачальником.

Ллейд пытался смотреть на брата, подметить его стойку, уложить в голове случившееся, но взгляд будто сам по себе соскальзывал вниз, на руки в крови. Подтверждая все предположения, Гесс облизал губы и отрапортовал:

— Проход свободен, сиятельный лорд. Я расспросил местных жрецов, возложение на вас венца августов назначено на сегодняшнее утро.

Ллейд стоял, как приколоченный, несколько секунд и таращился на брата. Он уговаривал себя подумать обо всем потом. Главное из случившегося и так понятно. Вечный… ему теперь стоит опасаться Гессима? Или пообещать ему награду? Или?..

Ллейд кивнул молча, как командир, и шагнул вперед, давая знак, что пора идти. Едва он зашел спасителям за спину, Гессим и еще два бойца отдали оружие остальным (Ллейду свело лопатки, когда он услышал звуки обнажаемых мечей). Затем пошли следом за новоявленным августом Таламрин — как самый надежный эскорт, только что молчаливо давший присягу и пожизненную клятву верности. Трое других мужчин зашли внутрь узилища Ллейда и принялись щитом разрывать в нем землю. Будут закапывать оружие, безошибочно понял Ллейд.

Чтобы никто ничего не узнал. Не смог узнать или доказать. Значит, и легенда для отца у Гессима тоже уже есть. А, может, он обошёлся и без легенды и просто избавился от тела. Ладно, — отмахнулся Ллейд. Обо всем этом он сможет подумать потом. Сейчас надо оценить обстановку снаружи, написать Айонасу, выяснить, что происходит и в какой стадии находится их замысел, реорганизовать войска, убрать последствия захвата власти в собственном замке, проследить, чтобы факт этого захвата оставался пока в тайне, проверить, прислала ли что Эдорта (наверняка) и написать в ответ, и да — еще надо отмыть грязь, поесть и… принять венец августов.

Данан шла по установившейся привычке впереди отряда. Если отбросить то, что теперь она была никудышним колдуном, и что позади у них осталась череда откровений, можно было подумать, что все — как прежде. Как прежде из тех времен, когда Реда уже не было, и, смирившись с его потерей, они стали смелее. Оставшись без старшего, сами стали старшими. Их ошибки сегодня были страшнее и значительнее, но им придавали меньше значения. Данан словно махала рукой: «Потом разберемся» или «Это не так уж важно», и шла дальше.