Память Древних

Он не сдастся им просто так! Запаниковав, Продий постарался еще бросить вызов или хотя бы вызверить пленителей так, чтобы его смерть была быстрой.

— Меня и моих людей знает во дворце каждая собака! — «Нет». — Ты не проведешь Брайса!

Диенар хмыкнул:

— Я уже ег… — задумался и исправился. — Мы с Альфстанной уже его провели. Берен, — обратился он к мужчине, который все еще стоял на пороге. Тот кивнул и открыл дверь помещения. На входе, обвешанный оружием, с подносом в руках ожидал своего часа Толгримм. Берен едва успел увернуться с пути, пропуская друга внутрь. Протиснувшись сквозь «подкову» гвардейцев, Толгримм поставил перед Девирном очередное вкусно пахнущее блюдо и встал сбоку.

«Ешь» — безошибочно распознал команду Девирн.

Тарелка была небольшой, порция тоже. На него одного, ни с кем делиться не придется. Продий сглотнул: вот теперь в самом деле конец. Он вскинул глаза на мужчин за столом. Челюсть дрожала — было слышно, как стучали зубы.

— Это бесчестно… — прошептал он.

— Не тебе говорить нам о чести, — подозрительно тихо протянул Айонас.

— ЭТО БЕСЧЕСТНО! — заорал Продий, срываясь с места. Но Толгримм и еще один стражник вовремя надавили ему на плечи с обеих сторон. Тяжело, не давая подняться. — В ЭТОМ. — рычал Девирн. — НЕТ. ЧЕСТИ!!!

Батиар, скорчившись от боли, вскочил на ноги, упираясь ладонями в стол, и заорал в ответ:

— КАК И В ТОМ, ЧТОБЫ ЗДОРОВЫМ МУЖИКАМ УНИЖАТЬ И НАСИЛОВАТЬ ДЕВЧОНКУ, ГОДНУЮ В ДОЧЕРИ!

— ЗА ДЫРУ СВОЕЙ ДЕВКИ ВЫГОВАРИВАЙ АЙОНАСУ! — зло, с отвращением выплюнул Девирн, и его голова тут же мотнулась в бок от удара. Толгримм дал так, что у Продия хрустнули позвонки в шее. Батиар это не одобрил:

— Тише, Толгримм!

Девирн пришел в себя через несколько секунд и понял, что его подождали. Видно, помереть в отключке не дадут. Изверги.

— Я бы мог ответить тебе, падаль, — протянул Айонас, — что в отношении сиятельной леди Альфстанны, — он подчеркнул каждое слово, интонацией упрекая Девирна за непочтительное обращение, — чист перед Батиаром. Но кто ты, чтобы посвящать тебя в дела августов?! Солдат, который забыл свое место?! Радуйся, гниль, что сидишь за одним с нами столом, и жри, — не удержался в конце Айонас и выдавил сквозь зубы.

— Иди ты! — огрызнулся Девирн, больше не опасаясь удара от Толгримма.

Батиар, наблюдая за этими двумя, сел. Сзади на подстраховке, если колени августа ослушаются, стояли двое стражников, но их помощь не пригодилась.

— Ешь, Продий, — сказал Стабальт мрачно. Его голубые глаза сверлили Девирна ледяным буром презрения. — Собакам — собачья смерть.

Продий закусил губу. Проклятье, челюсть все еще дрожала. И здорово, если все будут думать, что от ярости!

Толгримм, видя нерешительность стратия, взял со стола ложку и протянул. Девирн покосился на прибор.

— Ты же сказал не встанешь у меня на пути, — в последней попытке обратился он к Батиару.

— Так я и не стою, — улыбнулся Батиар и зацедил короткими фразами. — Я облегчаю тебе путь. Он ведет к смерти. Так что давай, торопись. За тобой очередь. Из Молдвиннов.

— Вы… ничего не добьетесь… Брайс сверг короля, какое ему дело до мелких со…

Толгримм не выдержал: он знал о злоключениях Альфстанны больше всех остальных. И в отличие от остальных все это время был рядом, вблизи, без каких-либо шансов помешать врагам портить ей жизнь. Рывком мужчина толкнул Девирна в затылок, и тот угодил в горячую отравленную пищу лицом:

— Августы приказали тебе жрать, сучий потрох!

Лицо Продия жгло — жаром и ядом. Он дергался, орал, хаотично махал руками, пока Толгримм придавливал к еде его голову. Он пытался сопротивляться. Батиар наблюдал с упоением, но все-таки, сжав зубы, дал Толгримму знак прекратить. Девирн, получив свободу, тут же вскинул голову, отплевываясь, крича что-то неразборчивое. Кое-как прогляделся, сфокусировав взгляд на августах.

— Вы за это ответите! — орал он. Глаза стратия слезились.

Батиар проигнорировал угрозу.

— Знаешь, что любит Альфстанна больше всего? — спросил он у Продия спокойно.

— Верховую езду, — ответил взамен Девирна Айонас. Это было вне его замысла, и Батиар кратко покосился на Айонаса. Потом снова сосредоточился на пленнике.

— Именно. И если не хочешь, чтобы пара её любимцев разорвала тебя на части во дворе моего замка прямо сейчас, ешь это. Сам. Живо.

Батиар смотрел так пронзительно и твердо, что у Продия скрючились последние внутренности. Он хочет не просто убить: Батиар хочет насладиться тем, как он, Продий, примет подобное унижение — добровольно умереть самым постыдным для мужчины способом. Хочет видеть, как Девирн, сломленный, без выбора, словно побитая псина примет с хозяйских рук смерть, слижет её, улыбнется и проскулит: «Спасибо».

— Я же сказал, — протянул Батиар, почти напевая. Самый страшный напев в жизни Девирна. — Собакам, — Стабальт облизнулся, — собачья смерть.

Продий оглянулся по сторонам.

Помощи ждать неоткуда.