Память Древних

— О, и ты, наконец? Я вот чего подумал! Было же в корне неверно обзывать Диармайда евнухом! Неудачник — да, — авторитетно качнул головой гном. — Простофиля — еще бы! Но не евнух точно. Потому что кто у нас действительно на девчонок даже не глядит, это Недотрога.

Фирин покосился на Хольфстенна со скепсисом.

— Мне просто нет до них дела, — философски объяснил он.

— Так о том и речь! — всплеснул гном руками.

Пока остальные принялись живо обсуждать частную жизнь бедолаги Фирина, Жал склонился к Стенну и просил:

— Ты можешь объяснить, почему тебя в любых вопросах прежде всего и больше всего абсолютно всегда волнует только, кто с кем спит?

— А о чем еще о них или с ними говорить? — недовольным шепотом ответил Стенн, вытаращив глаза. — Про магию лучше не заикаться, — принялся он загибать пальцы, — одна будет умничать, другой нервничать, а Дей прожжет Данан взглядом дырку в голове. Про торговлю тоже — тут в ней ни один не разбирается. Кроме тебя, может быть. Про архонта — Вечный упаси! Мы и так только про него и говорим! И вообще все закончится всеобщим рыданием. Про Редгара — все закончится скандалом. А про вас с Данан очень даже ничего. Хотя бы есть шанс, что Дей, наконец, увидит, каким олухом выглядит со стороны.

Жал взглянул наймиту в глаза с интересом, и прочел в них сочувствие. Возможно, он знал когда-то совсем другого Диармайда, вдруг подумал эльф. Того, кем Дей был раньше.

Став центром всеобщего внимания, Фирин не знал, как отвертеться. Его, на удачу, спасла Тальвада, попросив рассказать о себе, потому что она «уже не молода», а его почему-то в упор не помнит. Командор была одета как обычно — в доспех, меч стоял в ножнах рядом, прислоненный к стулу. На лице безо всякого изменения красовалась литая маска, на предплечьях — бессменные наручи. И всё — безупречно блестящее, как обычно. Она что, вообще никогда не касалась маски и наручей пальцами? Даже на ночь не снимала? — думала Данан. Или у неё есть целый штат смотрителей, ответственных за сияние этих штук в любое время ночи и дня? И какого черта командор вообще их носит? Предыдущий архонт-стихийник пол-лица ей сжег что ли?

— Ну, когда моя мама была молодой и прекрасной эльфийкой, её увидел мой папа, — начал Фирин вполне ядовито, чтобы, видимо, распугать всех длиной заготовленного рассказа. Наверное, рассчитывал, что так от него отстанут. Однако, маневр был безжалостно пресечен на корню:

— Не надейся, что мы поведемся. Давай к делу, — потребовал веселящийся Стенн. Фирин взглянул на него, как ребенок, у которого вчерашний друг только что отобрал последнюю любимую сладость. Он прицокнул и безразлично поведал:

— Я мечтал быть охотником. Но родители были из высшего сословия, и охотником быть было стыдно, поэтому, едва я каким-то чудом сколдовал свой первый щит — чтоб меня не била старшая сестра — меня упекли обучаться чарам. Магию я ненавидел, и из Цитадели сбежал. Сначала в Лейфендель, потом в Те’Альдин, надеялся, что там не найдут. В общем, не нашли. В Те’Альдине у меня появился хороший друг, и с ним магию я принял. Тайны Дома Химеры они чужакам не открывают, как он объяснил мне, со времен падения Ас-Хаггарда. Так что я удовлетворился совершенствованием собственного таланта. В итоге мой друг погиб из-за опытов Дома Химеры, и я, само собой, ничем не смог помочь. Тогда я вернулся в Ирэтвендиль, и узнал, что моя сестра скончалась родами, отец и брат погибли в боях, мать померла с горя. Вроде все.

Повисло молчание, наполненное легким недоумением. Будто все теперь сомневались, зачем вообще спросили.

— О, — только и изрек Борво.

— Не верю, чтобы род на этом угас, — нахмурилась Тальвада. — В высшем сословии всегда были большие семьи. Если нужно, я могла бы помочь с поисками, ведь наверняка есть боковые линии, которые продолжили клан… Эм? — с вопросительной интонацией протянула эльфийка.

— Илласэйл, — раздраженно отозвался Фирин. — И я не хочу никого искать, — отрезал Фирин впервые действительно эмоционально на памяти товарищей. — Я оставил это в прошлом и сейчас очутился здесь только из-за неё, — он качнул головой в сторону Данан.

— Спасибо, что не пальцем, — буркнула та.

— У тебя последователи, Дей, — оценил Холфьстенн. — Теперь не ты один по любому поводу все сваливаешь на Данан.

— В любом случае, если нам посчастливиться выжить, наши пути разойдутся. И мой уведет меня куда угодно, но точно не сюда. — Фирин приподнялся и поклонился, давая понять, что разговор окончен.

«Вот и твое слабое место, Недотрога, — щурясь, подумал Холфьстенн, провожая эльфа взглядом. — Страх перед прошлым. Ненависть к нему и к эльфам. Что ж, как знаешь».

— К слову о путях, — вдруг посерьезнела Тальвада. — Утром кое-что произошло…

— Гарн вернулся! — вклинился Дей, внезапно просияв.

— Гарн? — скуксилась Данан. Какой еще Гарн?

— Ну, Гарн! — с небывалым энтузиазмом воскликнул мужчина. — Он тоже был лейтенантом смотрителей в Калагорне. И с ним еще восемнадцать человек из тех, кого Гвортиджирн отослал из лагеря Драммонда! Они сейчас отсыпаются, выглядели жутко, если честно, — усмехнулся Дей, а Данан — напротив поблекла.