Память (Книга первая)

«Таким образом, Чернигов — город промышленный и богатый — в ХП веке был вместе с тем центром тогдашней образованности» (Е. В. Барсов. «Слово о полку Игореве» как художественный памятник Киевской дружинной Руси. М.., 1887, т. 1, стр. 276). Чернигов — единственный наш город, в котором доныне сохранилось пять домонгольских памятников русского зодчества, два монастырских архитектурных ансамбля, подземный храм н система пещер в Болдиных горах. Архитектура — наиболее очевидное, зримое и предметное выражение творческого гения народа, «людное дело», как назвал его один средневековый автор. Безымянные черниговские зодчие, живописцы, скульпторы, резчики, литейщики, каменщики, каменосечцы, кузнецы, лепщики создавали каменную летопись времен давно прошедших. «Пусть же она, хоть отрывками, является среди наших городов в таком виде, в каком она была при отжившем уже народе, чтобы при взгляде на нее осенила нас мысль о минувшей его жизни и погрузила бы нас в его быт, в его привычки и степень понимания, и вызвала бы у нас благодарность за его существование, бывшее ступенью нашего собственного возвышения». Эти слова Гоголя можно с полным правом отнести и к литературе, среди великих памятников которой, возвышая нас, благодарных, возвышается наше «Слово о полку Игореве», явившееся миру на Чернигово-Северской земле и вот уже более полутора столетий манящее исследователей разных стран своими тайнами.

Прежде чем перейти к некоторым из этих тайн, раскрытие которых, возможно, приблизит нас к тайне авторства «Слова», мы должны поискать в поэме конкретные признаки, подтверждающие ее рождение на Чернигово-Северской земле, культура которой стала благодатной почвой для этого «благоуханного цветка поэзии», — шедевры не возникают на пустом месте! Серебряная чекань на турьих рогах, найденных в черниговской Черной Могиле, отразила в необыкновенной концентрации и с редкой художественной силой языческие представления; на резных белокаменных капителях черниговского Борисоглебского собора сохранились скульптурные отзвуки дохристианских верований, в частности, изображения пардусов (гепардов) как атрибутики власти местных князей, в Чернигове был найден в петровские времена огромный серебряный идол. «Художественная школа Чернигова обладала ярко выраженным своеобразием, проявившимся в широком использовании славянских, во многом языческих мотивов, призванных в иносказательной форме передавать важнейшие политические понятия своего времени. Все это сближает „Слово о полку Игореве“ с искусством Чернигова и позволяет говорить с достаточным основанием об общей почве, формировавшей мировоззрение и художественные идеалы певца Игорева похода и творцов черниговской художественной культуры. Особенно сближает их подчеркнутое внимание к народным фольклорным средствам художественной выразительности, отсутствие церковно-христианской символики» (Е. В. Воробьева. Художественная культура древнего Чернигова и автор «Слова о полку Игореве». В кн. Актуальные проблемы «Слова о полку Игореве», Сумы, 1983, стр. 35).

Е. В. Барсов: «Нельзя не заметить, что „Слово о полку Игореве“ глубокими корнями связано с историей Черниговского княжества». И это воистину так! История княжества, мимо которой не могла пройти тогдашняя литература, стала предметом внимания двух его великих поэтов — Бояна и автора «Слова». Обобщив обширный исторический материал, академик М. Н. Тихомиров писал: «Произведение Бояна, насколько о нем позволяет судить „Слово о полку Игореве“, несомненно, было произведением черниговского автора. В этом нас убеждает подбор исторических известий, которые… были связаны с Черниговом и черниговскими князьями. Эта черниговская ориентация Бояна ясно сквозит в его сочувствии к Олегу Святославичу — храброму и молодому князю и к его брату красавцу Роману. „Ольгово хороброе гнездо“ стоит в поле внимания автора „Слова о полку Игореве“. Оба произведения, отделенные одно от другого целым столетием, рассказывают „трудные повести“ о храбрости и неудачах черниговских князей, их изгнании и счастливом возвращении на отцовский престол» (М. Н. Тихомиров. Боян и Троянова земля. В кн. «Слово о полку Игореве», М. —Л,, 1950, стр. 180).

«Слово» прочно прикрепляется к этому княжеству также топонимическими признаками — в поэме названы Новгород-Северский, Курск, четырежды Чернигов, четырежды Путивль, в разных лексических вариантах свидетельствуя не только о хорошем знании автором именно этого района Русской земли, но и о любви к нему, как к своей, быть может, родине. Галич же, скажем, не упомянут ни разу, и, учитывая, что каждое княжество феодальной Руси тех лет преследовало прежде всего свои сепаратные интересы, только северянин мог с такой настойчивостью напоминать о Тмутаракани, завоеванной половцами, снова овладеть которой возмечтал князь Игорь.