Память льда. Том 2

Владыка Лунного Семени вынужден был остановиться. Он взглянул на Скворца в удивлении, затем нахмурился.

— Остановись, — прохрипел Скворец. Он осознал, что всё ещё держит в руке обнажённый меч и увидел, что нечеловеческие глаза Рейка мимоходом отметили это, прежде чем тисте анди ответил.

— Посторонись, друг мой. То, что я делаю, — это милосердие…

— Нет, Аномандр Рейк, это приговор. И, — добавил он, взглянув на чёрный клинок Драгнипура, — казнь.

Ответная улыбка Владыки была исполнена странного сожаления.

— Как скажешь, Скворец. Тем не менее я настаиваю на справедливости приговора, вынесенного этим созданиям.

— Я не стану оспаривать это, Аномандр Рейк.

— А, так значит, дело… в казни.

— Именно.

Владыка вложил меч в ножны.

— Значит, это должно быть сделано твоей рукой, друг. И быстро, поскольку они восстанавливают свою силу.

Скворец вздрогнул в седле.

— Я не палач.

— Тебе лучше стать им или же отойти в сторону. Немедленно.

Скворец развернул коня. Семеро оставшихся женщин явно пришли в себя, хоть он и видел выражение непонимания, застывшее в старых, пожелтевших глазах одной из них, — той, что стояла к нему ближе всех.

Побери меня Худ…

Он пнул каблуками скакуна, посылая его вперёд, и приготовился всадить меч прямо в грудь ближайшей женщины.

Клинок пробил высохшую кожу почти без сопротивления. Кости треснули, словно сухие веточки. Его жертва завертелась и упала.

Понукая лошадь, Скворец стряхнул кровь с меча; затем, достигнув второй женщины, он взмахнул клинком наискось, широко вскрыв ей горло.

Он сжал свои мысли ледяной хваткой воли, заставил себя сосредоточиться на механических действиях тела. Никаких ошибок. Никакой болезненной, долгой смерти жертвам. Чистые, точные убийства — одно за другим, инстинктивно направлять коня, сместить вес, клинок наизготовку, колющий или рубящий удар, какой подойдёт лучше.

Одна, затем другая, потом следующая…

…до тех пор, пока он, развернув коня, не увидел то, что сделал. Всё было кончено.

Продолжая скакать полукругом, Скворец поднял взгляд…

…и увидел Войско Однорукого, выстроенное на отдалённом гребне слева. Пространство между ними и Скворцом было усыпано растоптанными телами, но во всём остальном оставалось открытым. Обозримым.

Его солдаты.

Стояли на гребне. В молчании.

И они всё видели… Вот теперь я по-настоящему проклят. Тут уже нет пути назад. Неважно, что будет сказано для объяснения, оправдания. Неважно, в каких преступлениях виновны мои жертвы. Я убил. Не солдат, не вооружённых противников, но существ, впавших в безумие, бесчувственно застывших в непонимании.

Он развернулся, глядя на Аномандра Рейка.

Владыка Лунного Семени поглядел на него в ответ безо всякого выражения.

Это бремя… ты уже брал на себя его раньше, верно? Это бремя, что отягчило ныне мою душу, — то, с чем ты живёшь… живёшь веками. Цена за этот меч у тебя за спиной…

— Тебе следовало предоставить это мне, друг, — тихо сказал тисте анди. — Я мог бы настоять на своём, но я не скрестил бы с тобой клинка. Поэтому, — добавил он со скорбной усмешкой, — снова проявление моей сердечности стало проклятьем. Которое ложится на тех, кого я ценю, по праву этого самого чувства. А ведь я уже мог бы и выучить этот урок, верно?

— Похоже, — прохрипел Скворец, — у нас стало больше общего.

Глаза Аномандра Рейка сузились.

— Я не хотел бы этого.

— Знаю. — Изо всех сил он старался держать себя в руках… — Прости, что не оставил тебе выбора.

Они взглянули друг на друга.

— Кажется, родичи Корлат пленили этого Анастера, — сказал Рейк через некоторое время. — Присоединишься ко мне, чтобы уделить ему внимание?

Скворец вздрогнул.

— Нет, мой друг, — сказал Рейк. — Я не буду его судить. Оставим это другим, хорошо?

Всё по военному уставу, ты имеешь ввиду. Жёсткой махине, которая так легко снимает всю личную ответственность. Конечно. Теперь у нас есть на это время, верно?

— Согласен, Владыка. Веди, я за тобой.

Аномандр Рейк снова слабо, печально улыбнулся и зашагал прочь.

Скворец вложил в ножны окровавленный меч и последовал за ним.

Он смотрел на широкую спину тисте анди, на свисающее с неё оружие. Аномандр Рейк, как можешь ты нести это бремя? Бремя, которое так ранит мне душу?

Но нет, не это меня терзает.