Память льда. Том 2

— Ты не боишься вопросов, возникающих после подобных деяний, — сказала она. — Тех, что добровольно задаешь сам себе. Быть может, ты видишь в этом разрушительное жестокосердие, но я вижу храбрость — необычайную храбрость. Менее смелый человек уступил бы выполнение этой неблаговидной задачи моему Повелителю.

— Это бессмысленные слова, Корлат. Вся армия видела, как её командир совершает убийство…

Резкий ответ Корлат потряс его.

— Не смей недооценивать их!

— Недооце…

— Я успела познакомиться со многими из твоих солдат, Скворец. Они не глупцы. Быть может, многие — или почти все — не способны выразить полноту своего понимания, но тем не менее они понимают. Не думаешь же ты, будто они — каждый по-своему — не сталкивались с выбором, который встал перед тобой сегодня утром? Не знают этого мига, когда вся жизнь повернулась на острие ножа? И поверь, каждый всё ещё чувствует боль в душе.

— Я не очень понима…

— Послушай меня, Скворец. Они видели. Они видели, в полном смысле этого слова. Проклятье, я знаю это, потому что чувствовала то же самое. Они переживали за тебя. С каждым твоим жестоким ударом они ощущали, как их собственные старые раны ноют в такт. Командир, твой стыд — оскорбление. Отбрось его — или нанесёшь своим солдатам глубочайшую из всех ран, какие они только знали.

Скворец в замешательстве взглянул на неё.

— Жизни наши непродолжительны, — произнёс он после долгой паузы, — нам недостаёт этакой сложности.

— Ублюдок. Напомни мне при случае, чтобы никогда больше не извинялась пред тобой.

Скворец вновь посмотрел на легионы малазанцев.

— Всё равно я боюсь оказаться с ними лицом к лицу, — пробормотал он.

— Расстояние между вами уже исчезло, Скворец. Эта армия последует за тобой в Бездну, если отдашь такой приказ.

— Вот самая пугающая мысль из всех, что мне довелось услышать сегодня.

Корлат оставила его реплику без ответа.

О да, война вводит своё правило — правило крайностей. Грубо, но просто. Здесь нет места человечности. Совсем нет места.

— Дуджек остался недоволен, — сказал он.

— Дуджек хочет сохранить жизнь своим солдатам.

Он резко повернул голову.

Глаза тисте андли разглядывали его, холодно, оценивающе.

— Да не хочу я присвоить его полномочия…

— Ты уже сделал это, Скворец. Как бы тебя ни боялась Ласиин, естественное положение вещей берёт своё. С Дуджеком она могла бы справиться. Именно поэтому она разжаловала тебя и назначила его. Боги, иногда ты бываешь таким недалёким!

Скворец сердито посмотрел на неё.

— Если я представляю для неё такую угрозу, почему же она… — начал он, но внезапно остановился и умолк.

О, Худ! Крепь. Даруджистан. Это не «Мостожогов» она хотела уничтожить. Она хотела уничтожить меня.

— Осторожнее выбирай тех, кому доверять, любимый, — сказала Корлат. — Возможно, твою веру в честь используют против тебя.

Скворец похолодел.

Ох, Худ! Худовы бубенцы на наковальне…

Колл спускался по пологому склону, направляясь к повозке Мхиби. В тридцати шагах правее, около последнего фургона Тригалльской торговой гильдии, группа пайщиков метала кости на растянутую парусину. Вдалеке сновали конные вестовые, направляясь и возвращаясь к главной ставке командования на юго-западе.

Мурильо сидел, привалившись спиной к прочному деревянному колесу одной из повозок рхиви, глаза его были закрыты.

При появлении советника веки поднялись.

— Как она? — спросил Колл, спешившись.

— Просто сил нет уже видеть, как она мучается от этих своих кошмаров, — ответил Мурильо. — Им нет конца. Выкладывай новости.

— Ну, Круппа и Серебряную Лису не видно со вчерашнего дня, как и двух морпехов, которых Скворец приставил к дочери Мхиби для охраны. Что же касается битвы… — Колл отвёл взгляд, покосившись на юго-запад. — …она был недолгой. Аномандр Рейк принял облик одиночника. Первый же заход рассеял тенескаури. Анастер попал в плен, а служившие ему колдуньи, э-э… казнены.

— Звучит мерзко, — заметил Мурильо.

— Мерзко и было, судя по всем рассказам. В любом случае, мужичьё бежало обратно в Капастан, и я сомневаюсь, что там их ждёт радушная встреча. Воистину печальная участь для этих несчастных ублюдков.

— А о ней все забыли, так?

Коллу сразу стало понятно, о ком речь.

— Проглотить такое, конечно, тяжело, но да, похоже на то.

— Пережила собственную полезность, и теперь её просто выбросили.

— Я всё равно верю, что эта история ещё не окончена, Мурильо.

— Мы — свидетели. Сидим тут, чтобы увидеть конец. Вот и всё, Колл. Уверения Круппа — пустое сотрясение воздуха. И мы с тобой — узники этих неблагоприятных обстоятельств. Настолько же, насколько и она сама, настолько же, насколько и эта двинутая рхиви, которая ходит сюда её причёсывать.

Колл медленно повернулся, пристально взглянул на своего старого друга.

— Что предлагаешь? — спросил он.

Пожав плечами, Мурильо проворчал:

— А что большинство узников делает — рано или поздно?