Память льда. Том 2

— Пара? — Брови Корешка поползли вверх. — Их всего двадцать три. И ни одного ниже меня. Вдобавок смекалистые — ну, некоторые из них. Читать не умеют, конечно, но считают до десяти и дальше, а это уж много значит, верно? Ладно, пора мне. Расскажу всем про деревья на юге. Бывайте.

Все смотрели ему вслед.

— А ответа на свой вопрос он так и не получил, — сказал через некоторое время Остряк.

Итковиан покосился на него.

— На который?

— Кто мы такие.

— Не будь дураком, — буркнула Скалла. — Он точно знает, кто мы.

— Думаешь, это он притворялся?

— Главмаршал Корешок! Бездна меня побери, разумеется, притворялся! И оба вы купились? Ну, уж не я. Я его раскусила. Сразу.

— Думаете, Бруду следует сообщить, сударыня? — поинтересовался Итковиан.

— О чём?

— Ну, о малазанцах, для начала.

— А какая разница? Бруд всё равно доберётся до Маурика первым. Ну, подождём два дня, а не две недели, что с того? Быстрей со всей этой ерундой разберёмся — Худ знает, может, Дуджек уже захватил Коралл, и как по мне, так пусть ему и достаётся.

— Тут ты права, — пробормотал Остряк.

Итковиан отвёл взгляд. Возможно, права. Куда я еду? Чего ещё ищу в этом мире? Не знаю. Мне плевать на этого Паннионского Провидца — он не примет моих объятий, даже если малазанцы сохранят ему жизнь, что само по себе маловероятно.

Поэтому я так отстал от тех, кто изменит мир? Я столь равнодушен, лишён тревог? Похоже, мне конец — почему я не могу принять эту истину? Мой бог умер — бремя отныне лишь моё. Быть может, для меня и не существует ответа — не это ли видит новый Кованый щит, когда смотрит на меня с таким сожалением во взгляде?

Неужели вся полнота жизни уже позади, если не считать ежедневного копошения бренного тела?

Быть может, это всё. Наконец-то всё…

— Не грусти, Итковиан! — сказал Остряк. — Может, война закончится, прежде чем мы туда доберёмся — вот ведь будет славный взвизг в конце истории, а?

— Реки — для того, чтоб пить и чтоб в них тонуть, — простонала Хетан, обхватив рукой бочонок.

Скворец улыбнулся.

— Я-то думал, ваши предки были мореходами, — заметил он.

— Которые потом одумались и закопали свои треклятые каноэ раз и навсегда.

— Что-то ты без обычного почтения о них отзываешься, Хетан.

— Я сейчас тебе на сапоги сблюю, старик. Как ещё мне говорить?

— Не обращай внимания на мою дочь, — сказал Хумбролл Тор, оглушительно топая по палубе ногами в меховых сапогах. — Её одолел даруджиец.

— Не смей упоминать этого слизня! — прошипела Хетан.

— Тебя может порадовать то, что он последние три дня пробыл на другой барже, пока ты страдала, — сообщил Скворец. — Оправлялся.

— Он сбежал только потому, что я поклялась его убить, — пробормотала Хетан. — Не должен он был влюбляться, червяк скользкий! Нижние духи, ну и аппетиты!

Хумбролл Тор рокочуще захохотал.

— Никогда не думал увидеть такой славный…

— Ой, отец, молчи!

Огромный вождь баргастов подмигнул Скворцу.

— Я уже жду не дождусь знакомства с этим человеком из Даруджистана.

— Тогда я обязан тебя предупредить, что внешность — обманчива, — сказал Скворец. — Особенно в случае Круппа.

— О, я его видел издали, когда дочь моя его таскала за собой туда-сюда, по крайней мере, вначале. А поздней я заметил, что роли поменялись. Замечательно. Хетан, видишь ли, во всём — дочь моей жены.

— А где твоя жена?

— Уже настолько далеко в дальних пределах Белолицей гряды, чтобы я мог дышать спокойно. Почти. Может, ближе к Кораллу…

Скворец улыбнулся и в который раз подивился тем дарам дружбы, которые обрёл в последнее время.

Мимо тянулись некогда ухоженные берега реки Маурик. В камышах виднелись рыбацкие причалы и швартовые столбы; в иле и песке на берегу догнивали старые лодки. Вокруг рыбацких хижин недалеко от воды поднялась высокая трава. Пустота и заброшенность этого места сразу же омрачили настроение Скворца.

— Даже для меня, — проворчал позади Хумбролл Тор, — это невесёлое зрелище.

Скворец вздохнул.

— Мы приближаемся к городу, да?

Малазанец кивнул.

— Ещё день, скорее всего.

В ответ на эти слова сзади отчаянно застонала Хетан.

— Думаешь, Бруд знает?

— Полагаю, да, по крайней мере, отчасти. У нас среди конюхов и вожатых есть Моттские ополченцы…

— Это кто ещё такие, командир?