Память осени

Неволин (с искренним интересом). А ты, выходит, другая…

Гланька (сморщив нос). Другая. Они, отец с братцем своим, – в мать, то есть в бабулю, а я – в деда… Вот в него. (Указывает на бюст).

Неволин (чуть насмешливо). Уверена? А вдруг…

Гланька. Ладно, еще разберешься, успеешь… Дай-ка я тебе лучше помогу.

Гланька подходит к бюсту, стоящему на краю ямы, ставит на него ногу и несильно толкает. Бюст легко и беззвучно съезжает вниз и мягко плюхается в темную яму.

Гланька (задумчиво). Вот и все. Извини, дед, если что не так. Уж какие есть!..

Дождавшись, пока Неволин закидает яму землей, Гланька берёт его под руку и они медленно идут к дому.

Вся семья Иконниковых и Неволин сидят в гостиной, не зная, что теперь делать. После произошедшего в саду чувствуется опустошение – не о чем говорить…

За окнами стремительно темнеет, сосны шумят все тревожнее и громче. Надо бы включить свет, но никто этого не делает.

Вдруг раздаются тяжелые шаги и грубый голос разрывает тишину:

Грубый голос (нахально). Хозяева есть?.. Есть кто живой?

Входит шофер, грубый шумный мужчина лет пятидесяти.

Шофер (с грубой иронией). Я спрашиваю. Хозяева живы?

Все молчат. Словно собираясь с силами.

Шофер (также грубо). Так ехать будем? Или как? Не хотите – не надо.

Виктор (непонятно к кому и о ком). Все как всегда. Сначала все испортят, а потом еще претензии предъявляют.

Шофер (распаляясь). А я чего? Пока чинился, потом заправлялся… Покушал потом. Что, мне и покушать нельзя? Голодному туда-сюда мотаться?.. Я и вообще мог сегодня не приезжать – чинился бы да чинился…

Виктор (невесело усмехаясь). Да ты бы всю жизнь чинился, дай тебе волю.

Шофер

 (с вызовом). Если бы за работу деньги какие надо платили…

Виктор (отмахиваясь). Да вам сколько ни плати…

Вера Александровна (вдруг очнувшись, по-хозяйски). Я сейчас вам все объясню.

Влетает Тася.

Тася (задыхаясь). Вера! Ему плохо… Геннадий… Он умирает… Я же умоляла: не надо приезжать сюда!

Вера Александровна (деловито). Ты лекарство ему дала?

Тася. Дала… Не помогает… Он так переживает, страдает… Я не могу это видеть!..

Гланька (вставая). В больницу его надо на самом деле!

Вера Александровна (поворачиваясь к Виктору

). Надо вызвать скорую!

Виктор (пожимая плечами). Ты помнишь, сколько ехала скорая, когда отцу стало плохо?

Неволин (решительно). Нужно везти самим. Нужна машина! Больница тут не так далеко… Я знаю.

Виктор (растерянно). Машина… А где ее сейчас взять?

Неволин (поворачиваясь к шоферу). Слушай, шеф, надо человека сначала в больницу отвезти – плохо ему.

Шофер (сразу начинает скандалить). Какую еще больницу! Про больницу никакого разговора не было!

Неволин (подходит к нему вплотную). Да умирает человек, понимаешь ты!

Тася (с безумным видом). Умирает… Боже мой, он умирает… Зачем он приехал?

Гланька

 (решительно). Так. Сажаем дядю Гену в машину и едем в больницу!

Шофер демонстративно садится на диван и разбрасывает руки.

Шофер (вызывающе). Ни в какую больницу я не поеду!.. Помрет еще по дороге!

Вера Александровна (неожиданно по-деловому). Послушайте, мы вам заплатим… Сколько вы хотите?

Шофер (устраиваясь поудобнее). Да что вы мне заплатите! Мне сказано – вывезти вещи, освободить дачу. А жмуриков возить я не нанимался.

Вера Александровна (недоуменно). Каких жмуриков?

Шофер (с ухмылкой). Трупы! Трупы которые… Трупы возить специальный транспорт есть. Его и вызывайте. А у меня работа другая…

Тася (в ужасе). Он живой! Что вы говорите?

Неволин (хватая шофера за грудки). Слушай, дядя, заткнись! Поедешь как миленький, понял?