Памяти Пушкина

Такова была критика 20-х годов, наполненная перебранками по поводу сочинения А.С. Пушкина. В 1830 году стала выходить «Литературная газета, издаваемая Бароном Дельвигом» (СПб.) – другом Пушкина, при участии и полном сочувствии поэта. Выберем несколько замечаний о сочинениях Пушкина, составляющих даже предмет обширной полемики по поводу личности гениального поэта, мечтавшего создать орган печати для читателей с высшим литературным вкусом – для аристократов, как определяли современные писатели враждебного лагеря. Это было естественно, так как в «Литературной газете» участвовали поклонники и подражатели А.С. Пушкина, как кн. Вяземский, Погорельский и др. «Литературная газета» 1830 года высказалась за «Полтаву» как лучшую поэму Пушкина (I, 63), за благопристойность и беспристрастие, несмотря на личные, хотя бы и враждебные отношения критиков, отдающих должное и врагам (слова самого А.С. Пушкина, I, 98), за «благородную сатиру» Пушкина в «Евгении Онегине» на «странности, пороки, ошибки слабости» нашего века, поколения, его чувствований и надежд (I, 135), за непристойность «Учебной книги Русской Словесности» (Греча), признавшей лучшим романом при отсутствии русских романов вообще «Ивана Выжигина» Булгарина (I, 146). Здесь мы должны остановиться в выписках отзывов о Пушкине, чтобы сказать о полемике «Литературной газеты» с «Северной пчелой» Греча и Булгарина из-за Пушкина, вызвавшей известное стихотворение поэта «Моя родословная». Год 1830-й был критическим в жизни Пушкина. Разбор «Истории Русского Народа» Полевого, напечатанный Пушкиным в «Литературной газете», вызвал суровый отзыв «Московского телеграфа» 1830 года о «Евгении Онегине» как слабом подражании Байрону с растянутыми, повторяющимися мыслями и заметками. «Галатея» Раича также напала на VII главу Онегина; «Северная пчела» присоединилась надолго к этим зловещим развенчиваниям поэта и «знаменитых» имен писателей. Выходки сатирических писателей, как Байрона и его неудачного подражателя Пушкина, по мнению «Северной пчелы», означают падение литературы. Кроме балагурства о пустяках, критики «Пчелы» увидали еще в «Онегине» заимствования из грибоедовского «Горе от ума» и «просим не погневаться, из другой известной книги». «Литературная газета» тотчас же объяснила, что речь идет об «Иване Выжигине» (I, 61). «Литературная газета» не убереглась от жестокой перебранки. Отражая Булгарина и Полевого – двух заправил тогдашней журналистики, – «Газета» коснулась вопроса о даровитых и бездарных писателях, о литературной аристократии – вопроса, как известно, связанного со стихотворениями Пушкина о литературной «черни», с его статьями о значении поэзии, дворянства и пр. Между тем и «Иван Выжигин», при всяком удобном и неудобном случае, служил предметом сопоставлений «Литературной газеты» с «Евгением Онегиным» Пушкина: «Хорошо близоруким критикам «Северной пчелы» полагать, – говорила «Газета» в июне 1830 г., – что песни «Евгения Онегина» безделица, потому что в них нет шестистопных стихов, что они не торжественные оды, что в них описываются простые события ежедневной жизни». Ведь «Иван Выжигин» отличается «несвязностью в происшествиях, бледностью, безличностью в лицах», рассказом холодным, бездушным, языком бесцветным, без признаков жизни. За «бедного моего Выжигина» вступился Булгарин во втором письме из Карлова на «Каменный Остров» («Северная пчела» 1830 г. № 94), соединив нападки «Литературной газеты» с остротой над «Негром, купленным шкипером за бутылку рома». «Думали ли тогда, – выразился Булгарин, – что к этому Негру признается стихотворец!» Пушкин отвечал поэту брань эпиграммой «На Булгарина» (II, 89, которая тотчас же была подхвачена в рукописи и с дерзостью напечатана в «Сыне Отечества» самим Булгариным) и «вольным подражанием лорду Байрону. Моя родословная, или Русский мещанин»:

Смеясь жестоко над собратом,Писаки русские толпой

Меня зовут аристократом…

………………………………………..Видок Фиглярин, сидя дома,

Решил, что дед мой ГаннибалБыл куплен за бутылку ромаИ в руки шкиперу попал.