Памятка

Это во мне и кругом —

Небо высоко-высоко,

Поле светло-широко...

ЛЕТОМ

Говорят, что утро летом

Щедро ультрафиолетом,

Ну а ультрафиолет

Нас хранит от многих бед:

От рахита, от бронхита,

От полиомиелита,

От печали, от хандры,

От кончины до поры!

Встанем рано, встанем ране,

Чем старинные селяне

(О теперешних — не речь:

В семь часов затопят печь,

В девять выгонят корову!

Нынче время пастухово

Не от зорьки до росы —

На своей руке часы.

Коль часы остановились,

Пастухи не пробудились:

Многорогие стада

От подворья — никуда!)

Мы ж, однако, не скотинки,

Встанем рано, по старинке,

Пастухов не погодим,

Полетим, куда хотим.

Затененные поляны,

Забеленные туманы,

За туманами в упор —

В желтых лютиках угор.

Первый лучик косоватый

Сонный лютик покосматил,

Вслед за ним принялся нас

Фиолетить про запас.

Наши кожные покровы

К фиолеченью готовы:

Одежонка — на траве,

Лопухи — на голове!

Нам земля дает работу:

Мы траву косим в охоту!

В косогоре — что за сласть!

Земляника налилась.

Землянику собирали,

Губы сладкие макали,

Всем простудам вопреки,

В ледяные родники.

Наши спины, наши плечи

Стали алыми под вечер.

Мы про этот алый зной

Не забудем и зимой.

Здравствуй, день с утра хороший —

Ни соринки в небесах!

Тополь хлопает в листоши,

С веток катится роса.

А вчера — такое было,

Даже страшно вспоминать:

Грохотало, дуло, выло,

Тополь думало сломать.

Из чернеющей пучины

Разлохмаченных небес

Молний белые лучины

С треском сыпались окрест.

На глазах, одним ударом

Раскаленная стрела

От могучей пихты старой

Отколола полствола!

Провода перемешались,

Россыпь искр глотала тьма,

И к земле невольно жались

Все высокие дома.

Скрежетали в урагане,

Тормозя его напор,

И завидовали баням,

Убежавшим под угор...

Долго громы грохотали!

Разделяя неба страсть,

Долго жители не спали,

Кто любуясь, кто крестясь.

...Солнце с утренних окошек

Чиркнет лучиком в глаза:

«Спишь! А день такой хороший —

Ни соринки в небесах!

Выбегай скорее, ну же!»

Любо-дорого ноге

Вдоль по чистой мягкой луже

На зеленом мураге!

Три огонька в стылой темени светятся.

Три — из былых тридцати.

«Скоро и эта деревня изнетится...»

Кто там изрек? Погоди!

Вскользь равнодушное слово уронено,

В самое сердце разя.

Ладно. Ничто. Извиним постороннего.

Непосторонних — нельзя.

Сказана вслух непреложная истина —

Слово в горсти не зажать!

В гулкой тиши приговором и выстрелом

Грянуло. Нечем дышать.

В снег — равнодушный, нетронутый — падаю.

Жизнь моя! Песня моя!

Поразлетелись неправдой и правдою

Дочери и сыновья.

Не заслониться от мира огромного,

Чуть набекрень — повело...

В тесных квартирках, в заставленных комнатках

В городе детям светло.

Мытых дождями, лелеянных сказками,

Полных добра и тепла,

Сколько их, умных, умелых и ласковых,

Городу ты отдала!

Им не идется обратно, не едется.

Быть по сему — не пора.

...Скоро и эта деревня изнетится —

Три — на отшибе — двора.

Наблюдаю демографию такую:

На деревне мужики холостякуют.

И вдовцы, и разведенные, и парни

Перезрелые, далёко после армий.

Небракованные армией ребята

Пропадают, нетверезы и кудлаты.

Есть у каждого по баньке и по дому,

Но тоскуют по чему-то по другому.

По мотору есть, по денежной работе,—

Все не то. Как опрокинутые, ходят.

...Девки — в городе. Их ухать — не доухать...

Наженились молодые на старухах.

Не рассказывают, лучше али хуже.

Очень многим не досталось и старушек.

Где были озими,

Там стали выпасы...

Всю ночь над озером

Кричали чибисы.

Кричали чибисы,

Что не спасти гнезда, —

Оплакав, ринуться,

Куда глядят глаза.

Всю ночь дымилася

Река туманная:

Была — росиночка,

Теперь — поганая.

Былые россыпи

Песчинок ласковых

Теперь лепешками

Буренок застланы.

Всю ночь молилася

(Да ночь — с воробушка!):

— Ты, темень, смилуйся,

Укрой стыдобушку!

День мимо — призраком!

Свет мимо — серною!

...Но утро брызнуло

Немилосердное.

Над безответною,

Над безутешною

Сойдитесь ветками,

Кусты прибрежные!

— Мы рады, рады бы,—

Концами острыми

Стучат не ратники —

Сухие остовы,—

Да все оглоданы,

Кругом обломаны,

Теперь не воины

Мы, бесшеломные...

И в речку росную

Чуть свет — с копытами

Бока навозные,

Хвосты немытые:

Километровые

Стада немалые...

Но для буренок ли

Речные жалобы?

...Реки лишенные,

Детишки-нытики

В жару, бажоные,

Сидят в корытиках.

И, явно сетуя

(Скотина множится!),

Хозяйка детная

В тазу полощется

С бельем, настиранным

В воде колодезной:

— Реки-то, милые,

Коснуться боязно!

Там моют тракторы,

Пасут бульдозеры!

...Там стали выпасы,

Где были озими.

Спрошу я встречного

И поперечного:

— Зачем вы к реченьке

Бесчеловечно так?

Кому река пустяк,

Спрошу решительней:

— Зачем к себе вы так

Неуважительно?

За благо боретесь,

К прогрессу движетесь,

А в бане моетесь

Навозной жижею...

КОЛЯ-МИКОЛАЙ

— Коля, Коля-Миколай,

Сиди дома, не гуляй:

Кашу маленькой сестренке,

Коля, вовремя давай!

...Коле ясный день не мил.

Богом если б Коля был,

Ясный день на день дождливый

Он бы с радостью сменил:

Если небо задожжит,

Мама с пожни прибежит,

Сменит Колю возле зыбки,

Пустит с ровней подружить.

Но какой Микола «бог»?

Зря лишь дразнит Ванька-жох:

Не созвать дождя Миколе,

Только слезы, как горох...

Не поймет, за чью вину

Он все дни сидит в плену —

Ведь ему охота с ровней

В бабки, в прятки да в войну.

— Для чего в войну играть? —

Осердясь, сказала мать,—

На войну — пришла повестка —