Памятка

Нет, бриллиантом! Нет, другим!

Рукам, к труду привыкшим, это,

Как говорится, не с руки.

Им суждены дела святые:

Спасти, взрастить, поставить, дать...

На цепи, пусть и золотые,

Их непростительно менять.

БРАТУ

Не трави меня ты письмами,

Не рассказывай опять,

Каковы снега, что выстлали

Наших мест любую пядь.

Как светло в рассвете розовом

Загорается оно —

Все узорное, морозное

Вековой избы окно.

На ночной печной завалинке

Накопившие тепла,

Как поскрипывают валенки,

Убегая по делам...

Не ахти дела великие —

Скот, сена, дрова, вода,

Но из жизни их не выкинешь!

Как ни пестуй города,

Как деревню ни запахивай;

Все равно она взойдет,

Переливчатою птахою,

Росной речкой запоет.

Пишешь — знаешь место слабое,

Залп — по цели! Не салют.

Строчки за сердце царапают,

Жить красуясь не дают.

Снова нотою щемящею

В городской мотив судьбы

Вплетены дымы стоячие,

Прясла мерзлой городьбы,

Елки, снег, гора пологая,

Месяц крашеной дугой,

И лошадка мохноногая,

Что везет меня домой...

Мне в городе — как в коробе

Груздю! Хочу домой:

Попробовать из проруби

Студёнки ледяной,

Не скрюченно — раскрученно,

Убравши локотки,

Упасть на плат излучины

Заснеженной реки.

Открыто, не украдкою,

Елушек не стыдясь,

По-старому — припадкою

К родной воде припасть

И позабыто-узнанно

Тянуть, покуда — ах! —

Не звякнула, не хрустнула

Твердинка на зубах,

С восторгом детским, ранешным

Увидеть в глубине:

Серебряные камешки

Шевелятся на дне.

Вкруг них песчинки малые

То в пляс, то в хоровод.

Живым-жива река моя,

Ничто ей — зимний лед.

Ее питают тайные

Земные родники.

Как новая, восстану я

От проруби-реки.

Унылое отвяжется,

Счастливое — найдем!

И трудной не покажется

Дорога на подъем.

УТЕШЕНИЕ

Ну что за беда: соскочил и погрелся,

Застывшие ноги размял на бегу!

Наладься, наладься на старые рельсы,

Бегущие вдаль сквозь мороз и пургу.

Ну что за беда, что смешалось дыханье

И сердце колотится рыбой об лед!

Скорей настигай лошаденку и сани,

Что, вняв облегченью, рванулись вперед.

Беги-поспешай, не запутайся в полах,

Дымящим дыханьем не сунься в сугроб,

Ногой приступи убегающий полоз,

Напористым сиверком высуши лоб.

Остывшие вожжи — к рукам поскорее!

Вновь чуткая лошадь ушами прядет.

...А что до дороги, которая греет, —

Она ж никогда никуда не уйдет.

ТРЕТИЙ-ЛИШНИЙ

На поляне — детвора:

Не раскышни!

Начинается игра

В «третий-лишний».

Пары, пары на кругу,

А за кругом —

«Волк» и «Заинька» бегут

Друг за другом.

«Заяц» прыток, «Волк» силен

И вынослив!

Нагоняет «Зайца» он:

Близко! Возле!

Но и «Заяц» — не простак:

Не сдается!

В центре круга, как в кустах,

Он спасется.

Шмыг — и выстал впереди

Чьей-то пары!

Третий-задний, уходи,

Ты — в опале!

Твой черед теперь бежать

Что есть мочи,

Если сам волчищем стать

Ты не хочешь.

Не до шуток детворе:

Стонет! Воет!

...Подключается к игре

Все живое.

Третьим-лишним — чья пора —

Правит случай.

Понимай: игра стара

И живуча.

Виноватых не ищи

И не дуйся!

Зла на сердце не держи —

Соревнуйся.

Все, кто может, — по местам!

Так в природе.

Без обиды, кто устал,

Тот — выходит...

КАК НЕ СЛУШАТЬСЯ

К непогоде уголья

В пепле разжились.

Ковш-другой плесну-ка я...

Пепел — врозь и ввысь!

Остывайте, нечего

Непогодь сулить:

Гости перед вечером

Обещались быть.

...Опадет, усядется

Сизый пепелок.

На чернушку-камницу,

В шайки, на полок.

Я — опять же к угольям:

— Ну дак каково?

Поутихли, ухари?

Ладно, ничего.

Хватит перемигушек —

Голова болит.

Жар-от невелик уже —

Закрывать велит.

Разжились на ту пору!

Жди — а вы: хрю-хрю!..

Дымники закупорю,

Двери затворю.

Поостыну в сеничках,

Прежде, чем уйду:

Веничком маленечко

Все пообмету:

Стены, потолочины,

Половиц пяток...

Ну, дела закончены —

Ко двери бадог.

На небе ни морока,—

Неоткуль и быть! —

Уголья недорого

Кипятком залить...

Издали, с угорышка,

Оглянусь разок:

Солнышко в оконышках,

Легонький парок.

Час-другой помёшкаю

И мирком-ладком

Тою же дорожкою —

С мылом, с узелком.

Холодянки в проруби

Зачерпну ведро.

(Наследили голуби

Около хитро).

Бережно, не на-пяту

Двери отворю...

Под котлищем — на тебе!

Прежние «хрю-хрю»:

Шают-перешаивают,

Вытаращились!

Мало из ковша я вас —

Шайки дождались!

Но уже не верится

В доброе — хоть плачь!

...К вечеру метелица

Прилетела вскачь.

Зря топилась банюшка,

Грелся самовар.

Не едятся шанежки,

В голове — угар.

Ожиданье рушится,

Нет гостей как нет...

Как вот тут не слушаться

Бабкиных примет!

Подожгли, а воздуха не дали.

И дожгут, но так и не дадут:

В самый раз землею закидали,

Терпеливо — опытные! — ждут.

Осторожно действуют, умело:

Мастерство накоплено в веках.

Белых плах блистающее тело

Должно вынуть в черных угольках.

...Как поэт, с горящими глазами,

(Где-то прост, а в этом деле — бог!)

День и ночь к своей горячей яме

На свиданье ходит углежог.

Нужный градус держит неусыпно,

Всею кожей чует — тем живет!—

Где землицы горсть-другую сыпнуть,

Где, опять, убавить лишний гнет.

Не ему вздохнуть или заплакать,

Лишний раз задуматься о том,

Каково-то им, горючим плахам,

Тлеть, противоборствуя с огнем.

Выраставшим в сини и озоне,

В разноцветных росных жемчугах,

В дождевом и птичьем перезвоне,—

Каково им в адских очагах,

Почернев, коробиться и гнуться,

Под землей, наваленной на грудь:

Ни высоким пламенем взметнуться,

Ни дождем ожоги сполоснуть.

...Не допустит мастер до пожара,