Пани колдунья

После признания Станислава о том, что он беден, Лиза приготовилась увидеть тщательно скрываемую если не бедность, то недостаток средств на поддержание былого великолепия.

Не бедности не было, зато ощущалось равнодушие к окружающей обстановке - свечи почти все были более чем наполовину сгоревшими, никто и не подумал заменить их на новые. Обои в некоторых местах выгорели, как и тяжелые бархатные портьеры.

Это был скорее недостаток женской руки. Некому было распорядиться обновить обивку или те же портьеры. Слуги же могли лишь поддерживать в замке чистоту да своевременно наполнять вазы цветами. И к тому, и к другому у Лизы претензий не было.

Дорогая фарфоровая ваза, когда-то разбитая, теперь была склеена на самом видном месте. Очевидно, это была любимая ваза бывшей хозяйки дома...

А почему, собственно, была? Может, хозяйка жива до сих пор? Но откуда-то это понимание выплыло - что хозяйка замка умерла. Лиза все никак не могла привыкнуть к таким вот неожиданным знаниям, неизвестно откуда взявшимся.

Лиза так и не удосужилась узнать, кто из родственников Станислава живет вместе с ним? Лучше бы своевременно спросила Поплавского, чем гадать, откуда она что-то знает, и знает ли?

Станислав перехватил её изучающий взгляд, растолковал его по-своему и откровенно заметил:

- Теперь понимаешь, для чего мне нужны деньги? Родовой замок требует забот и внимания, будто капризная любовница. И ведь ничего не поделаешь, как говорят французы, noblesse oblige (положение обязывает (фр.). ). Мы должны давать балы, принимать гостей, выезжать на охоту... В общем, что тебе рассказывать, ты и сама это знаешь.

Он взял из рук безмолвно стоявшей перед ними прислуги - белокурой, нарочито смиренной девицы - канделябр с горящими свечками и заметил Лизе как бы между прочим:

- Марыля будет твоей горничной. Она говорит по-русски. Если захочешь, она научит тебя польскому.

- Конечно, захочу! - сказала Лиза, наверное, излишне горячо, потому что Станислав с удивлением на неё воззрился.

- Марыля, - сказал он, - иди спать, я сам помогу пани княгине приготовиться ко сну.

- Когда ты представишь меня своей матушке? - спросила Лиза, когда супруги рука об руку поднимались по лестнице.

Станислав отнял руку от локтя, за который её вел, и холодно произнес:

- Ты так хочешь идти на кладбище? Надеюсь, не теперь же?

- КакN ) - на кладбище? - переспросила ошеломленная Лиза. - Но Петя... Жемчужников говорил, что они прежде получили письмо от твоей матушки...

- Моя матушка уже пять лет как в могиле. Родственнички! Не знают даже, когда умерла их сестра!

- А то письмо? - робко спросила она.

- Я написал его сам! - злорадно проговорил он, остановившись на площадке лестницы... - Я особенно и не старался изменять свой почерк сомневаюсь, что они помнили матушкин...

"Чего он так злится, - подумала Лиза, - далеко не всегда дальние родственники поддерживают между собой теплые отношения. И тем более нельзя их требовать или считать, будто кто-то обязан проявлять к тебе родственные чувства..."

Станислав распахнул перед нею массивные дубовые двери.

- Прошу в опочивальню. Предупреждаю сразу: об отдельной спальне и не мечтай. Я считаю, у жены не должно быть никаких секретов от мужа. Эти европейские штучки!.. Я должен знать, как ты спишь, что читаешь, о чем думаешь. Отдельная же спальня дает жене слишком много свободы... Позволь мне за тобой поухаживать?

Она вовсе не думала об отдельной комнате, тем более что её родители имели общие спальню и супружеское ложе, которое маленькой Лизе казалось огромным. Яркое воспоминание детства - то, как Лиза пыталась прорваться к этой кровати, чтобы спать рядом с мамой и с папой...

- Разреши, я сама разденусь? - попросила Лиза, отлично представляя себе, с чего начнется раздевание - у неё на шее и на груди до сих пор виднелись кровоподтеки, так что в ближайшую неделю об открытом платье не стоит и мечтать.

- Зачем же, дорогая, я тогда отпускал горничную? - плотоядно ухмыльнулся он. - Мы с тобой только поженились, а ты уже пытаешься хитрить со мной. Не волнуйся, я все сделаю сам!

Глава восьмая

Лиза проснулась, но тихонько лежала на спине и сквозь прикрытые ресницы наблюдала, как рассвет за окном превращается в пасмурный день. Сквозь узкое длинное окно она видела краешек серого неба - скорее всего, на дворе собирался дождь. Или он уже шел? Но тогда на стекле появились бы капли, если, конечно, над окнами спальни не было какого-нибудь козырька.

"Пленница! - подумала Лиза. - Я пленница этой комнаты, этого замка, этого мужчины, который спит сейчас рядом со мной, по-хозяйски положив руку мне на грудь. И я почему-то принимаю это как должное. Только потому, что он похитил меня из-под венца? Или потому, что мы с отцом что-то там увидели в будущем далеке и решили этому не сопротивляться?..

Нет, я попыталась сопротивляться, велела Петруше больше не приводить его в наш дом... Перед кем я оправдываюсь? Перед самой собой? Ежели бы я любила Петю, то уж, наверное, не согласилась ни на то, чтобы Станислав был на свадьбе шафером, ни на то, чтобы он отвозил меня в церковь..."