Пани Зофья. Вы всё перепутали

Я лежала рядом с Хенриком. Я натянула покрывало, чтобы наши ноги не замерзли. Человек замерзает с ног, и если как следует промерзнет, то согреться потом невозможно. Я прижалась к нему, тощему как щепка, на минуту забыв о его строптивости и подлых поступках. Он замолчал, и все было как в старые добрые времена. Мы обнялись. Хенрик поцеловал меня и обнял так крепко, что совершенно меня обезоружил. Мог делать со мной все, что хотел, и именно это и сделал. Я была самой счастливой. В один миг я забыла о карьере, деньгах, о крысиных гонках. Для меня был важен только он. Я думала о том, чтобы бросить работу и заняться домом. Мы проводили вместе вечера перед телевизором, под теплым одеялом. Он приносил остатки еды из столовой. Я в совершенстве освоила приготовление блюд из объедков. Мы были вместе. Зрело и осознанно. Не по необходимости, случайности или привычке. Мы были вместе, потому что пришли к выводу, что только это имеет смысл. Единственной и самой важной целью было закончить жизнь в обществе близкого человека.

– Эй, проснитесь, пожалуйста, – услышала я голос соседки. – Я разложу для вас диван.

Я открыла глаза. Розалия продолжала хихикать, смотря телевизор, а ее мать стояла надо мной с постельным бельем и подушкой.

– Почему вы так кричите? – спросила я. – Я что, глухая?

– Вы можете у нас переночевать, – предложила она.

– На диване?

– Мы поместимся. У нас много места. Всем будет комфортно.

– Нет, спасибо!

Тоже мне гостеприимство. Я медленно встала. Диван был ужасно неудобным. В нем не было пролежанной ямки, в которой можно было бы удобно разместиться.

Я хорошо разбиралась в гангстерах типа Широкого и не могла не знать, что сегодня они с тобой дружат, а завтра стреляют в тебя из проезжающей машины. Раз Широкий уже побывал здесь, лучше было отсюда смыться. Соседка и ее дохлый светловолосый заморыш не смогли бы меня защитить. К тому же зачем ей видеть кровавые сцены? Достаточно насилия в телевизоре, который ребенок постоянно смотрел.

И наконец-то выяснилось, кем соседка была на самом деле. Обманщицей. Во всех квартирах нашего дома было только по две комнаты. Так что если бы я спала на диване, то ей пришлось бы спать с ребенком. А что в этом удобного? Ничего. Я не могла на такое согласиться.

Я поковыляла к двери.

Тут ко мне подбежала Розалия.

– Я сама сделала, – сказала она, сунув мне в руку что-то, завернутое в бумагу для завтрака.

– Мать не заметит, что ты выносишь еду?

– Нет. Она рада, что у меня есть аппетит.

– Это хорошо, но будь осторожней. На всякий случай сама слишком много не ешь, чтобы она не заметила.

Она хотела обнять меня.

Я ей разрешила.

Чахлый ребенок прильнул ко мне. Ее притягивало мое внутреннее тепло и доброта. Она чувствовала это и жалась ко мне. Ничего странного в этом нет. Такая уж я есть.

– Ну, дитя, отпусти меня, – сказала я, высвобождаясь из ее объятий. – Я тут с тобой всю ночь стоять не буду. Можешь поцеловать меня, если очень хочешь, а потом пижамка, «Спокойной ночи, малыши» и спать.

– А что это за «Спокойной ночи…»? – спросила она.

– Это трудно объяснить… – задумалась я. – Это все равно, что забрать у всех детей мобильные телефоны и раздавать их только по вечерам, на двадцать минут.

Она погрустнела.

– Иди, давай, иди. – Я махнула ей рукой. – Только чтоб не плакала мне тут. Иди к маме. Она тебя ждет.

– Мы завтра увидимся?

– Да, конечно.

– Можно я буду называть тебя бабушкой?

Я посмотрела на нее. Мало что могло удивить меня в этой жизни, а тут пожалуйста. Такая маленькая, а столько фантазий! Мамочки!

– Что за выдумки?!

– Пожалуйста…

– Можешь называть тетей.

Я погладила Розалию по голове и мягко, но уверенно засунула ее обратно в квартиру.

Я вышла.

Ведь у меня был внук ее возраста.

* * *

У моей двери все еще стояли полицейские. Они что-то писали в своих блокнотах. Мамочки, куда мне теперь деться?

– Как же вы медленно все оформляете, – сказала я, глядя на них. – Может, вам подиктовать?

– Вы знаете хозяйку этой квартиры? – спросил тот, что повыше.

Он был рыжеволосым, немного пухлым и, вероятно, постарше того, другого.

– Нет, – ответила я, – но она кажется особой очень милой, умной и элегантной!

– Мы слышали кое-что другое.

– Что вы слышали?! От кого?! От этого неудачника?! Как его там, Боревич?!

Они рассмеялись.

– Так вы ее не знаете?

– А почему вы спрашиваете?

– Ее вызывают в полицию, а она не приходит. Это серьезно. Нам нужно с ней поговорить.

Я потупила глаза.

– Я здесь прогуливаюсь. До свидания.

– До свидания.

– А сколько еще вы собираетесь здесь стоять и писать?

– Мы вам мешаем?

– Конечно нет. До свидания.

Я спустилась на лифте, прошла через двор и подворотню. Подвыпившей молодежи даже в голову не пришло пристать ко мне. Думали, наверное, что раз я не побоялась выйти одна в такой час, значит, я какой-то коммандос!

Могла ведь лечь на этот диван! Теперь же приходилось наворачивать круги и ждать, пока полицейские уйдут. Черт возьми!