Панкрат

— Думаю, что смогу вам помочь. Точнее скажу в ближайшие полчаса — я должен связаться со своим другом, он возглавляет личную охрану президента. Да, вы пока посидите здесь. Вот сигареты, вот вода… А здесь, — он вытащил откуда-то пластмассовую коробку с ручкой, — здесь бутерброды, если проголодались.

Сказав это, Гуренко вышел из фургона.

В следующие полчаса Панкрат выкурил полпачки “Кэмела” и выпил бутылку минералки. К бутербродам он даже не притронулся.

Еще один раз в фургон заглядывала давешняя лохматая голова, но уже молча, видно, не к кому ей было обратиться, поскольку от Панкрата заглядывавшему ничего не требовалось.

Полчаса прошло. Суворин, грешным делом, начал уже было подумывать о том, что Гуренко решил заложить его Службе, и сейчас его заметут бравые ребята в какой-нибудь форме, а журналист, перекрестившись, займется более спокойными делами — например, подготовкой репортажа с церемонии награждения солдат, отличившихся в чеченской кампании.

Но его опасения были напрасны.

С опозданием в пятнадцать минут Гуренко появился в фургоне.

— Не скучали? — спросил он, поглядывая на часы. — Извините за опоздание. Президент вас примет. Прямо сейчас. За вами приехал начальник его охраны, мой хороший друг.., да я вам это уже говорил.

Полюбовавшись эффектом, который произвели на Панкрата его слова, Гуренко впервые за все время их недолгого знакомства улыбнулся:

— Машина ждет. Идемте, я вас провожу…

Президент был бледен. Глядя на побелевшие костяшки его сжатых в кулаки пальцев, Панкрат понимал, что бледен он не от страха, а от совсем другого чувства, которое ничего хорошего заговорщикам не обещает.

— Вот, значит, как… — ни к кому не обращаясь, произнес президент. — Деньги налогоплательщиков, деньги государства — в помощь бандитам… Вот кого надо в сортире мочить — олигархи, так их и растак!

Выдохнув сквозь зубы, он посмотрел на Панкрата и проговорил:

— Прошу прощения за матерщину, — и, помедлив, спросил. — Значит, все ваши спутники скрываются сейчас.., где?

Суворин пожал плечами:

— Честно говоря, я и сам толком не знаю. Если мне дадут людей и машину, чтобы вытащить их оттуда, я это место отыщу — визуально дорогу запомнил хорошо.

— Там, среди них — Рашид Усманов? — еще раз уточнил президент. Панкрат кивнул.

— У них же находится ноутбук с номерами счетов, — добавил он.

— Хорошо, — быстро произнес президент. — У вас будет машина. И людей я вам дам. Ребята из моей личной охраны вас устроят? Они не принадлежат ни к какой Службе, так что за собственную спину можно не беспокоиться.

— Устроят, — согласился Панкрат. — Одна только просьба…

— Что такое? — тут же вскинул на него глаза президент.

Суворин усмехнулся:

— Побыстрее, если можно.

* * *

Они выехали с заднего двора здания горисполкома. За руль бронированного джипа сел сам начальник президентской охраны, седоусый кряжистый мужик в ладно сидевшей на нем серой форме. Звали его Александром Петровичем, но он предпочитал, чтобы называли его Олесь — родом был с Украины, из-под Харькова.

Кроме него и Панкрата, в машину сели еще трое телохранителей президента. Это были ребята помоложе, плечистые и высокие, с короткими стрижками профессиональных боксеров и с умными глазами студентов-отличников. Все упаковались в кевларовую “скорлупу”. Выдали жилет и Суворину. Вооружился Панкрат “ингремом”, благо возможность выбора имелась.

Сидя на переднем сиденье рядом с водителем, он указывал ему дорогу. Около пятнадцати минут ушло у них на то, чтобы добраться до места, где остались ждать Панкрата его вольные и невольные спутники. Они укрылись в подвале почти полностью разрушенного здания Музея Великой отечественной войны. О том, что музей посвящен был именно этому периоду истории СССР, гласила вывеска, валявшаяся на земле перед грудой битого кирпича, из которой торчал дверной косяк. Вывеска была припорошена бетонной пылью, а буквы частично стерлись, в результате чего “Музей” превратился в “узей”, а слово война вообще исчезло под слоем окаменелостей.

Джип остановился там, где указал Суворин.

Он знал, что сейчас за ним наблюдают несколько пар глаз, поэтому вышел из машины первым, демонстрируя, что все в порядке, и можно выбираться из укрытия.

С каким-то щемящим чувством в сердце он наблюдал, как из подземного лаза, ведущего прямо в подвал, появляются голова и руки Шумилова, который рывком перебрасывает через край отверстия свое тело, а затем аккуратно протаскивает ногу. Следом выбрался Рашид. Увидев его, Олесь, тоже вышедший из джипа, хлопнул Суворина по плечу и уважительно произнес:

— Ну, ты даеш, бисова дытына!

После Рашида на поверхности появилась Илза. Панкрат невольно закусил губу — что ж, совсем мало осталось до того момента, когда она предстанет перед судом…

"Я же тебя люблю!..”. Тьфу, черт возьми, что за наваждение!..

Последним из укрытия выбрался Чепрагин. Когда он встал, отряхивая уже порядком истрепанную униформу от серой пыли, из джипа вышли все остальные.

Телохранители президента стояли и молча смотрели на тех, кого действительно можно было назвать героями. Разумеется, не считая наемницу и полевого командира.