Папа римский и война: Неизвестная история взаимоотношений Пия XII, Муссолини и Гитлера

После избрания Пачелли прошло всего несколько недель, когда Гитлер вызвал фон Гессена к себе. Новый папа явно очень стремился поскорее оставить в прошлом непростые отношения Ватикана с национал-социалистическим режимом, и Гитлер, предварительно обсудив вопрос с Германом Герингом, решил изучить возможность сделки. На его взгляд, на роль эмиссара лучше всего подходил фон Гессен, услугами которого (как неофициального посредника при контактах с Муссолини) он уже пользовался. Фюрер велел фон Гессену выяснить, сумеет ли тот устроить секретную встречу с папой, чтобы начать обсуждения.

И вот в середине апреля, в воскресенье, всего через месяц после того, как Пачелли стал папой, принц фон Гессен пригласил Травальини в римскую резиденцию итальянских королей. Там он объяснил, что Гитлер попросил его инициировать переговоры с новым понтификом, минуя обычные дипломатические каналы. И добавил, что обращается к Травальини, поскольку знает о его контактах в высших кругах Ватикана. Воодушевленный Травальини сразу же сообщил кардиналу Лаури о просьбе Гитлера и попросил у него помощи в организации встречи фон Гессена с папой[136]

.

Папа изъявил согласие – и впервые встретился с гитлеровским эмиссаром 11 мая. Чтобы обеспечить соблюдение секретности, он пошел на весьма необычный шаг: провел эту встречу в квартире кардинала Мальоне. Понтифик и фон Гессен говорили друг с другом по-немецки, хотя принц, немало лет проживший в Италии, владел и итальянским. В ватиканских архивах хранится отчет об их беседе, представленный именно на немецком языке[137].

Поприветствовав фон Гессена, папа извлек копию письма, которое он направил Гитлеру вскоре после своего избрания два месяца назад, зачитал вслух свое послание, а затем огласил ответ Гитлера.

«В своем письме я проявил большое понимание, и ответ рейхсканцлера был весьма любезным, – отметил папа, завершив чтение. – Но с тех пор ситуация значительно ухудшилась». В качестве примера он привел закрытие католических школ и семинарий, издание книг с нападками на церковь и папство, урезание государственного финансирования церкви в Австрии. Он заверил принца, что желает достичь согласия с рейхом и готов идти на компромиссы, пока ему позволяет совесть, «но, чтобы это произошло, прежде всего необходимо прекратить притеснения… Я уверен, что если удастся восстановить мир между церковью и государством, то все будут довольны. Народ Германии един в своей любви к отечеству. Как только мы придем к миру, католики будут самыми лояльными гражданами германского государства».

Фон Гессен разъяснил, что национал-социалисты расколоты на процерковную и антицерковную фракции, которые «находятся в жесткой оппозиции по отношению друг к другу». По его словам, если церковь ограничится церковными вопросами и не станет вмешиваться в политику, то процерковная фракция сможет взять верх.

Церковь, отвечал папа, вовсе не заинтересована в том, чтобы втягиваться в партийную политику. «Взгляните на Италию. Здесь тоже авторитарное правительство. И тем не менее Церковь может печься о религиозном просвещении детей и молодежи… Никто здесь не настроен антигермански. Мы любим Германию. И если Германия – великая и могущественная держава, нас это только радует. И мы не выступаем против каких-либо форм правления, если только при них католики могут жить в соответствии с принципами своей религии».

Фон Гессен осведомился, готов ли папа письменно подтвердить твердое намерение церкви оставаться вне политики.

Проблема состоит в том, отозвался Пий XII, уходя от прямого ответа на вопрос, что называть «политикой». Например, религиозное просвещение детей и молодежи не должно считаться вопросом политическим.

Затем фон Гессен затронул еще один болезненный вопрос в отношениях между Ватиканом и рейхом – широко освещавшиеся в прессе суды над немецкими священниками по поводу их «морального облика». Сотни священнослужителей обвинялись в преступлениях сексуального характера, в том числе в насилии над детьми. «Такие ошибки случаются везде, – заметил папа. – Некоторые остаются тайной, другими же спешат воспользоваться разного рода силы. Когда нам сообщают о таких случаях, мы сразу же вмешиваемся. Притом очень сурово. При наличии взаимной доброй воли мы можем исправить положение, когда речь идет о подобных вопросах… Как я уже говорил, такие инциденты, особенно в Церкви, прискорбны и не должны происходить. Когда они все-таки случаются, Церковь реагирует незамедлительно».