Папа сожрал меня, мать извела меня

Когда я была маленькой, мои родители очень плохо знали английский, но жили мы в Штатах, и, разумеется, им хотелось, чтобы этот язык учила я — но при этом не забывала «корней». С одной стороны у меня лежали несколько книг сказок, написанных по-английски, с другой — по-вьетнамски. Не очень хорошо помню, что было в тех книжках, только сказки в них казались какими-то нетрадиционными — то есть, какие приняты на Западе. Более-менее точно помню одну — «Рассказ о комаре», ее я тут вам и пересказала.

Но воспоминания мои о тех книжках не очень чисты: сказка в них заключена в другую сказку, и вот ее-то я не помню, но родители мне ее рассказывали до тех пор, пока сама она не сносилась и не прохудилась. В их сказке есть я — жадная до книжек, сообразительная, не по годам мудрая и смышленая, хоть и не очень хорошенькая: к трем годам я уже научилась читать не только по-английски, но и по-вьетнамски. Когда приходили гости, родители мною похвалялись — я была некий гибрид циркового уродца и гения. Эти книжки я читала их друзьям — сначала по-английски, затем по-вьетнамски, и на обоих языках без всякого акцента. И вот тут-то — в этом-то — и есть все волшебство: само собой, в три года я не умела читать. Я просто выучила их назубок — они были не очень толстыми, эти книжки, страниц по тридцать-пятьдесят, но мне удалось идеально запомнить, когда нужно перевернуть страницу, где слова на листе заканчиваются, а где начинать читать снова. И так далее.

Я ищу уже много лет, но все тщетно: ни эта вьетнамская сказка про комара, ни книжка, в которой я ее прочитала, нигде не находятся.

Я должна была стать писателем. Никто из моих родственников этого решения не поддержал. Нет, мне следовало стать врачом, но откуда ни взгляни, воровство историй у меня началось там и тогда — в три года, с этой очень волшебной сказки.

— Л. Х.

Перевод с английского Максима Немцова

Наоко Ава

ДЕНЬ ПЕРВОГО СНЕГА

Япония. «Унесенные призраками»

В конце осени выдался особенно холодный день. На дорожке, что бежала через всю деревню, сидела на корточках девочка, разглядывала землю. Голову склонила набок и громко сопела.

— Кто это тут в классики играл? — вслух поинтересовалась она.

По дорожке, сколько хватало глаз, тянулись начерченные мелом классы — по мосту и к самым горам. Девочка выпрямилась.

— Какие длинные классики! — воскликнула она, и глаза ее широко распахнулись. Скакнула на первый квадрат, и тело ее стало легким, как прыгучий мячик.

Раз нога, два нога, две ноги, раз… Сунув руки в карманы, девочка скакала вперед. Проскакала по мосту, проскакала по узкой тропинке меж капустных полей, потом мимо единственной в деревне табачной лавки.

— Какая энергичная, а? — сказала старуха, сидевшая в лавке. Переводя дух, девочка гордо улыбнулась. А перед лавкой сладостей ее облаяла большая собака — и показала зубы.

«И кому только пришло в голову чертить такие длинные классики?» — думала девочка, прыгая дальше. Доскакала до автобусной остановки — и тут повалил снег. А расчерченные классики все не кончались. И девочка скакала дальше, а по лицу ее уже катился пот.