Парад Победы

Первое завещание в комментариях не нуждается, поскольку оно имеет личностный характер. В то же время нельзя обойти одну важную деталь. Считая Мартина Бормана фактически единственным своим другом, Гитлер надеялся, что этот друг в точности исполнит его последнюю волю — сожжет тела его и Евы Браун, а пепел развеет. Но возможно и другое: Гитлер самим фактом такого обращения к Борману надеялся побудить его к благородному шагу — исполнить последнее желание фюрера.

Однако Борману было не до него. Как и другие вожди рейха, он был озабочен другими проблемами — как спасти свою жизнь, исчезнуть из Берлина и замести после себя следы. Так всегда было, есть и будет в любой преступной группе — будь то группа бандитов или группа политиков, волей случая добравшихся до власти в стране и творящих тяжелейшие преступления против своего народа.

Во втором завещании Гитлер информирует, что перед своей смертью он исключает из партии рейхсмаршала Геринга и лишает его всех прав, которые даны были ему указом от 29 апреля 1941 года. Далее он _[409] сообщает: «Исключаю из партии и лишаю всех прав бывшего рейхсфюрера СС и министра внутренних дел Генриха Гиммлера». Это решение он объясняет тем, что Геринг и Гиммлер изменяли ему, Гитлеру, и покрыли несмываемым позором Германию, что вели тайные переговоры с противником и пытались захватить власть в государстве.

В этом же завещании определялся состав правительства:

— президент — Дейниц, гросс-адмирал;

— канцлер — доктор Геббельс;

— министр партии — Борман.

Ниже шел список шестнадцати членов нового кабинета министров.

Как и любой диктатор, Гитлер считал, что самое тяжелое преступление — это измена лично ему. Не стране, не народу, а именно ему. А то, что он поставил свой народ в тяжелейшее положение, — не в счет. У нас Горбачев тоже смахивал на Гитлера в миниатюре. Конечно, от Гитлера, как от личности, он отстает на несколько порядков, а по степени предательства своего народа превзошел всех иуд, кто был до него в истории. Только Ельцин мог «сделать» больше и «капитальнее» в этой области. А вот по части преданности и у Гитлера, и у Горбачева (как и у Ельцина) эти понятия были одни: «Если мне лично предан — это правильно! Если в моих действиях, какими бы они ни были, начинаешь сомневаться или тем более выступаешь против — это преступление». А то, что выступление было против преступных действий, — не в счет.

А вы посмотрите, читатель, как Гитлер пытается снять с себя ответственность за катастрофическое поражение и падение Германии. Он говорит, что Геринг и Гиммлер вели тайные переговоры с противником и вынашивали мысль о захвате власти. Вам это ничего не напоминает? _[410]

Так вот, по второму завещанию Гитлера можно задать вопрос: а правда ли, что Геринг и Гиммлер вели переговоры с противником? Да, правда. Но в отличие от армянского анекдота, где все понимается наоборот, здесь присутствует другое: и то правда, и другое правда. Правда то, что Геринг и Гиммлер, спасая свою шкуру, хотели через англо-американцев решить эту проблему за счет Гитлера. Но сам Гитлер тоже в свое время вел переговоры с противником и являлся заразительным примером для подчиненных. Это он послал 10 мая 1941 года Гесса — самого близкого своего человека — на самолете в Англию для такого рода контактов с руководством страны, с которой Германия была в состоянии войны.

В связи с этим вспоминается очерк «Сталин и начало войны» Ивана Стаднюка, помещенный в сборнике «Народ отстоял Отчизну» (с. 28), где разбирается случай с Гессом: