Парадокс упражнений. Научный взгляд на физическую активность, отдых и здоровье

Жаркий, тусклый от пыли день застал нас в танзанийском Национальном парке «Тарангире». Возле рощи акаций нас окружило около полусотни павианов. Мое внимание сразу же привлекла небольшая сценка: двое худосочных детенышей играли, вовсю мутузя друг дружку. Они норовили ухватить друг друга за хвост и вывалять в пыли, словно подражая захватам и броскам заправских борцов-вольников. Рядом взрослая самка самозабвенно вычищала шерсть здоровенному самцу вдвое больших размеров, будто ей нет никакого дела до азартной возни отпрысков. Полностью сосредоточенная на своих проворных пальцах, она ловко выискивала клещей в густой шерсти на спине самца и, поймав очередного, отправляла себе в рот. Огромный самец выглядел тихим и умиротворенным. Остальные члены павианьего племени занимались кто чем — жевали, нянчили детенышей или просто болтались без дела. И тут к увлеченной грумингом паре подошел самец размерами поменьше. Драчливые малыши моментально шмыгнули под укрытие кустов, а крупный самец поднялся, издал грозный рявк и обнажил огромные, изогнутые, как кинжалы, клыки. В следующий миг самцы уже катались по земле, сцепившись в один яростно завывающий клубок бешено извивающихся тел, клацающих клыков и молотящих по земле хвостов в ореоле разлетающихся во все стороны клочьев шерсти. Все мы, кто при этом присутствовал, и люди, и обезьяны, оторвались от своих занятий, зачарованно наблюдая за жестокой схваткой. Впрочем, драка продолжалась от силы секунд десять, а потом прекратилась так же внезапно, как вспыхнула, и только самец поменьше, жалобно воя, улепетывал прочь. Судя по тому, как победитель вылизывал переднюю лапу, ему тоже досталось: противник чувствительно куснул его в предплечье. Вскоре павианы вернулись к своим мирным занятиям, и под акациями снова воцарились тишина и покой.

Если наблюдать за жизнью стаи павианов, подобных сценок насмотришься во множестве. Павианы живут большими смешанными стаями из самцов и самок. У обоих полов принята своя иерархия доминирования; она устанавливается еще в детстве во время игр, а позже переходит в периодические выплески агрессии. Насилию подвергаются и самцы, и самки, но агрессорами всегда выступают первые. Молодые самцы должны драться, чтобы подняться в иерархии до положения доминирующих. А доминирующие, в свою очередь, всю жизнь должны энергично защищать свой статус от посягательств молодых и не давать им спариваться c самками. Самцы все время на взводе, уровень стресса высок, часто вспыхивают драки. Предрасположенность к дракам и стратегия играют роль, но победа во многом зависит от быстроты, силы, размеров и проворности. Причем павианы ведут себя типично для приматов. Если проведете неделю, наблюдая за стаей шимпанзе, то увидите множество драк, иногда возмутительно жестоких. Самцы шимпанзе частенько нападают на других самцов и на самок, чтобы утвердить свое господство и взять под контроль возможности спаривания, а иногда и убивают[344]

.

Мы, люди, — создания более мирные. Посмотрите на отдыхающих в любом городском парке — и увидите, как резвятся и играют дети. Но чтобы взрослые дрались между собой — это очень маловероятно. Напротив, они мирно присматривают за детьми, общаются или играют в спортивные игры, например в футбол или баскетбол. Взрослые люди по сравнению со взрослыми особями других видов играют чаще, а деремся мы куда меньше, чем другие приматы вроде павианов и шимпанзе. Даже самые воинственные сообщества людей прибегают к насилию реже, чем шимпанзе, в пределах от двухсот пятидесяти до шестисот раз[345]. Потому ли взрослые люди так неагрессивны, что эволюция, как мы уже видели, формировала нас медлительными и слабыми? Действительно ли мы заменили драки играми, особенно в контексте спорта?

Общее мнение склоняется к ответу «да». Считается, что силу мускулов мы променяли на силу ума. Вместо того чтобы полагаться на быстроту, мощь и силу, человек в процессе эволюции учился кооперироваться с ближними, применять орудия и творчески решать проблемы.