Парадоксы и причуды филосемитизма и антисемитизма в России

Отвечая на заданный или не заданный вопрос, Алехин в 1921 г. писал: "В 1919 году дошла до Москвы весть о смерти молодого и многообещающего мастера Александра Моисеевича Эвенсона, расстрелянного деникинцами при их отступлении из Киева; дело в том, что с одной стороны, он был ответственным советским служащим (как юрист он был призван большевиками на службу в качестве следователя военно-революционного трибунала), с другой – имел несчастье быть евреем. Шахматные успехи Эвенсона восходят, как известно, к киевским соревнованиям, относящимся к 1912- 1913 гг., а вершиной его достижений стал триумф в Петроградском турнире любителей, где он завоевал первый приз без единого поражения. Допущенный вслед за тем во Всероссийский турнир мастеров 1914 г., Эвенсон снова блестяще подтвердил свой мастерский класс, завоевав VIII приз и опередив таких матадоров, как Боголюбов (который тогда, правда, еще не был нынешней величиной, но уже был достаточно силен!), Сальве, Алапин, фон Фрейман, Левитский, Таубенгауз и др.

Образцом оригинального и элегантного стиля Эвенсона может служить его партия с Левитским из этого турнира, которая триумфально обошла всю русскую и иностранную шахматную прессу. Поскольку талант Эвенсона находился еще в стадии развития, не вызывает никакого сомнения, что в случае более счастливой судьбы ему было бы суждено занять одно из первых мест на русском шахматном Парнасе. Мир его праху!"75 Спустя 20 лет вряд ли Алехин нашел бы для Эвенсона единое доброе слово…

Алехин – русский интеллигент, со всеми плюсами и минусами. Интеллигенция поступала на государственную службу, исполняла обязанности, налагаемые службой, и втайне жила и прошлым и будущем – в зависимости от обстоятельств. Это вело к двойному гражданству.

Вот два письма А. Алехина в советские инстанции:

«24.VII.1936 г. в редакцию "64" Мне будет глубоко радостно посредством сотрудничества в Вашем журнале после стольких лет опять принять участие в шахматном строительстве СССР.

Пользуюсь случаем, чтоб от всего сердца послать привет новой, стальной России.

А. Алехин» (передано через С. Флора.)

И второе:

«Лондон. 1.IX. 1936 г. в редакцию "64" В связи с вопросом о возможности моего сотрудничества в Вашем журнале считаю своим долгом сделать следующее заявление:

1. Для меня было бы огромной радостью вновь принять посильное участие в шахматном строительстве СССР.

2. Надеюсь, что мои ошибки в прошлом, ныне вполне осознанные, не окажутся непреодолимым препятствием к названному участию.

Ошибки эти заключались: а) в непростительном – непротивл. отношении к освещению моего полит, лица межд. противосоветск. печатью… б) в неправильном и тенденцизном… толковании фактов шах. строительства в статьях и частью словесных выступлениях…

Я тем глубже жалею об этих ошибках, что за последние годы равнодушн. отношение мое к гигантскому росту сов. достиж., преврат. в восторженное.

Доказать это отношен, на деле было бы, повторяю, мне велич. удовлетворен.

А. Алехин».

Федора Богатырчука трудно заподозрить в симпатии к советам и, вероятно, евреям.

В своих воспоминаниях, названных "Мой жизненный путь к Власову и Пражскому манифесту" (Сан-Франциско, 1978), Богатырчук писал об Алехине с большим уважением, но и его он потряс дважды: в 1919 г., при демонстрации Ал. Ал. партийного билета: "…по тогдашней молодости был потрясен этим зрелищем пролетарского перевоплощения Алехина" и во второй раз в связи с публикацией статьи в нацистской прессе. Как и в первом случае, Богатырчук объясняет капитуляцию Алехина внешним давлением, но с оговорками: "Почему Алехин согласился уступить – никому не известно, и всякие догадки о мотивах были бы плодом досужей фантазии. Зная Алехина, я могу лишь высказать уверенность, что будучи любящим свободу космополитом (курсив мой. – С. Д.), он никак не мог разделять гитлеровских расистско-тоталитарных тенденций". Думаю, что прочитав все вышеизложенное, можно с уверенностью сказать, что увы, Алехин- космополит и шахматист Божьей милостью разделял расистские теории. Но заключительные слова Ф.

Богатырчука справедливы: «Так или иначе, но его статья в нацистском журнале "Евреи и шахматы" лила воду на мельницу бредовых идей Гитлера»76.

И все-таки это не все. По воспоминаниям очень многих шахматистов-евреев (Флор, Лилиенталь и др.), Александр Александрович лично относился к ним отечески и много помогал. Меня потряс один рассказ Арнольда Денкера о судьбе чемпиона мира.

Эйве, как писал Денкер, считал, что Алехин во время войны много пил и на него воздействовали, с одной стороны, посулами и обещаниями, а с другой – угрозами.