«Паралитики власти» и «эпилептики революции»

Вскоре министр юстиции Пален и прокурор судебной палаты Лопухин столкнулись и с другим препятствием — с выбором обвинителя по делу Засулич. Товарищ прокурора окружного суда В. И. Жуковский, на которого первоначально пал выбор, категорически отказался от такой «чести», сославшись на то, что выступление в суде может поставить в трудное положение его брата-эмигранта.

Сложнее было подобрать мотивы отказа другому талантливому прокурору — С. А. Андреевскому. Получив соответствующее поручение, прокурор спросил, может ли он в своей речи признать действия Трепова неправильными? Ему дали ясно понять, что не может. Тогда Андреевский заявил, что вынужден отказаться от участия в деле Засулич, так как не может «громить ее и умалчивать о действиях Трепова».

Граф Пален был вне себя от гнева и почти открыто грозился расправиться с непокорными прокурорами. Лопухин остановил свой выбор на товарище прокурора окружного суда К. И. Кесселе, обвинителе довольно слабом.

Защиту В. И. Засулич принял на себя присяжный поверенный П. А. Александров, незадолго до того оставивший прокурорскую трибуну.

Накануне процесса министр юстиции еще раз встретился с А. Ф. Кони. «Ну, Анатолий Фёдорович,

 — начал он, — теперь все зависит от вас, от вашего умения и красноречия». На это Кони резонно заметил, что «умение председателя состоит в беспристрастном соблюдении законов, а красноречивым он быть не должен, ибо существенные признаки резюме — бесстрастие и спокойствие».

Граф Пален намекнул, что Кони мог бы повлиять на присяжных, которые «сделают все, что он скажет». Анатолий Фёдорович опять возразил, заметив, что «влиять на присяжных должны стороны», это их «законная роль». Тогда министр, хитро подмигнув, сказал: «Знаете что? Дайте мне кассационный повод на случай оправдания». На такое предложение Кони с присущим ему достоинством ответил: «Ошибки возможны и, вероятно, будут, но делать их сознательно я не стану, считаю это совершенно не согласным с достоинством судьи».

Сам граф Пален на суд не пошел, но его ежечасно информировали о том, как проходит процесс. Складывался же он явно не в пользу обвинения. После непродолжительного совещания присяжные заседатели полностью оправдали В. И. Засулич.

А. Ф. Кони так описывает это событие: «Тому, кто не был свидетелем, нельзя себе представить ни взрыва звуков, покрывших голос старшины, ни того движения, которое, как электрический толчок, пронеслось по всей зале. Крики несдержанной радости, истерические рыдания, отчаянные аплодисменты, топот ног, возгласы: „Браво! Ура! Молодцы! Вера! Верочка! Верочка!“ — все слилось в один треск, и стон, и вопль. Многие крестились; в верхнем, более демократическом отделении для публики обнимались; даже в местах за судьями усерднейшим образом хлопали…»

А вот как описывал свои впечатления от процесса начальник дома предварительного заключения Фёдоров: «Я слышал многих защитников, но никто из них не говорил так сильно, убедительно как Александров, защитник Засулич. Впервые тогда я слышал на суде взрыв аплодисментов, не только со стороны обыкновенных смертных, переполнивших зал и хоры, но и среди лиц, сидевших за судейским креслом, из которых на многих виднелись звезды».

Власти были шокированы приговором. По выражению князя В. П. Мещерского, оправдание Засулич происходило как будто в каком-то «ужасном, кошмарном сне», когда «никто не мог понять, как могло состояться в зале суда самодержавной империи такое страшное глумление над государственными высшими слугами и столь наглое торжество крамолы».