«Паралитики власти» и «эпилептики революции»

Обо всем этом он сказал министру, который на горячую речь вице-директора ответил: «Оставьте меня в покое, какое вам дело до этого. Это не касается департамента Министерства юстиции; позвольте мне действовать, как я хочу, и не подвергаться вашей критике».

Тем временем обстановка в доме предварительного заключения оставалась напряженной. Почти все арестанты подали жалобы и потребовали прибытия прокурора. Товарищ прокурора окружного суда Платонов в течение пяти дней обходил камеры и принимал жалобы. Он выявил массовые беззакония, творимые администрацией, о чем подробно донес в рапорте прокурору судебной палаты Фуксу, а последний — министру юстиции. В своем представлении Фукс писал о том, что многих заключенных «беспричинно жестоко избивали надзиратели и полицейские служители». Например, арестанту Голодшеву набросили на голову какой-то мешок, а затем били чем-то тяжелым по голове и по спине до тех пор, пока он не потерял сознание. Некоторые карцеры были превращены в настоящие «орудия пытки». Было установлено, что дворянин Дическуло в течение нескольких дней находился в карцере, устроенном для содержания (лишь на несколько часов) самых буйных заключенных. Прокурор писал: «Температура была около 35 градусов, света никакого, смрад и сырость велики… на полу нечистоты…»

Осматривавшему карцер товарищу прокурора два раза делалось дурно, так как дышать там было невозможно. Приводились и многие другие факты беззакония тюремного начальства. Фукс делал вывод о том, что «начальство дома предварительного заключения относительно содержания в нем арестантов дозволило себе такие действия, которые не разрешены законами и не могли бы быть терпимы не только в столичной тюрьме… но и ни в какой провинциальной тюрьме

». По всем этим фактам было возбуждено следствие, но администрация отделалась лишь легким испугом.

Последствия событий, произошедших в доме предварительного заключения, не заставили себя ждать. 24 января 1878 года в приемной петербургского градоначальника раздался выстрел. Двадцативосьмилетняя дворянка Вера Ивановна Засулич стреляла в Ф. Ф. Трепова, причинив ему тяжелое ранение. Случилось так, что именно в этот день А. Ф. Кони вступил в исполнение новой должности — председателя С.-Петербургского окружного суда.

Несмотря на явно политическую подоплеку этого преступления, новый прокурор судебной палаты А. А. Лопухин сумел убедить графа Палена вести дело как обычное уголовное, передав по окончании на рассмотрение суда присяжных.

А. Ф. Кони писал впоследствии по этому поводу: «Всякий намек на политический характер из дела Засулич устранялся… с настойчивостью, просто странной со стороны министерства, которое еще недавно раздувало политические дела по ничтожным поводам. Я думаю, что Пален первоначально был искренне убежден в том, что тут нет политической окраски, и в этом смысле говорил с государем, но что потом, связанный этим разговором и, быть может, обманываемый Лопухиным, он уже затруднился дать делу другое направление…»

 Следствие было закончено быстро. Через прокурора палаты Лопухина А. Ф. Кони получил распоряжение министра юстиции назначить слушание дела на 31 марта 1878 года с участием присяжных заседателей.

Незадолго до суда граф Пален вдруг забеспокоился. Он пригласил к себе Кони и прямо спросил его, может ли он ручаться за вынесение обвинительного приговора. Тот откровенно сказал, что не может. Ответ возмутил Палена: «Не можете? Ну, так я доложу государю, что председатель не может ручаться за обвинительный приговор; я должен это доложить государю!» Кони сказал, что он также настаивает на этом. Однако такой доклад не состоялся — Пален на него не решился.