«Паралитики власти» и «эпилептики революции»

Комиссия выехала из Петербурга 19 мая, а 25 уже прибыла в Иркутск. Здесь в ее состав вошли новые члены: штаб-офицер при командующем войсками Иркутского военного округа подполковник Смирнов, начальник отделения Иркутской казенной палаты Саросек, товарищи прокурора Иркутского окружного суда Кадышевский и Колесников и заведующий Пастеровской станцией Забайкальской железной дороги доктор медицины Червенцов.

Двадцать девятого мая С. С. Манухин и члены его комиссии покинули Иркутск и 4 июня прибыли на место.

Первым делом Манухин предпринял попытку прекратить забастовку. По его указанию на прииске были развешаны объявления, призывающие людей выйти на работу и тем самым «облегчить расследование». Сам Манухин в разговоре с членами правления «Лензото» признался, что обращение к рабочим с просьбой начать работу, хотя бы временно, было с его стороны тактическим шагом, так как он «не заблуждался относительно дальнейших намерений буйного элемента», но все же надеялся, что большинство рабочих прислушаются к его призыву и «не поддадутся дальнейшей агитации

».

Однако рабочие вначале на эту уловку не попались. Тогда в уговоры активно включились адвокаты. Рабочий И. Кудряшов вспоминал впоследствии: «Батюшка Александр Фёдорович (Керенский. — Авт

.) около нас, феодосийцев, три дня бился на собрании, пока своим слезливым голосом не убедил большинство выйти на работу».

10 июня работа на приисках возобновилась. Комиссия Манухина предложила выработать новый договор администрации с рабочими. Вскоре проект был готов, но рабочие отказались его подписывать и потребовали своего вывоза из края. Манухин и администрация «Лензото» вынуждены были принять это предложение. Эвакуация рабочих с приисков началась 4 июля и продолжалась в течение месяца. К 5 августа Ленский край покинули свыше 8 тысяч рабочих с семьями. Перед отъездом рабочим дважды пытались навязать принятие резолюции о «вынесении благодарности» Манухину за расследование и просить его «повергнуть к стопам монарха верноподданнические чувства». Однако это предложение большинством было решительно отвергнуто.

За время своей работы Комиссия Манухина собрала огромнейший следственный материал — несколько десятков томов. Здесь были документы по истории Ленского золотопромышленного товарищества, о его финансово-экономической и производственной деятельности, сведения о начале и ходе забастовки, об условиях найма рабочих, расценках, заработной плате, бытовом, медицинском, продовольственном обеспечении населения края и др. Комиссия изучила также все материалы о привлечении рабочих к судебной и административной ответственности, о штрафах и взысканиях (производства мировых судей, прокурорского надзора и т. п.). Были собраны многочисленные заявления и жалобы рабочих на обсчеты при выдаче заработной платы, на плохие условия труда, антисанитарное состояние жилищ, снабжение недоброкачественными товарами. Комиссия допросила сотни лиц, так или иначе причастных к забастовке и расстрелу рабочих: членов правления «Лензото», рабочих, служащих, членов их семей, офицеров и солдат воинской команды.

Председатель Комиссии С. С. Манухин работал очень интенсивно, лично беседовал с рабочими, изучал материалы, вел большую переписку с председателем Совета министров, Министерством юстиции и другими ведомствами по всем возникавшим вопросам. Однако должной решительности по привлечению к уголовной ответственности виновников расстрела рабочих он не принял, что значительно снизило эффективность проведенных мероприятий и вызвало справедливое недоверие к нему со стороны рабочих.

Комиссия Манухина покинула Ленские прииски 5 июля и продолжала свою работу в Иркутске. Там сенатор вынес постановление о возбуждении уголовного преследования в отношении жандармского ротмистра Н. В. Трещенкова по обвинению его «в преступном бездействии и превышении власти». От своей должности он был освобожден еще иркутским генерал-губернатором Князевым, как только последний узнал о выезде в Ленский край правительственной комиссии.