Парацельс – врач и провидец. Размышления о Теофрасте фон Гогенгейме

– Для меня, как врача, большая честь принять у себя человека, прилетевшего ко мне с приветом от Баракальсуса. Смотрите, вы видите перед собой работу всей моей жизни. Три книги о патологии, фармакологии и фармакопее уже готовы, а над четвертой я продолжаю работать. Она называется «Ат-тибб аль гадид аль-Кимия и аллади хтара аху Баракальсус» [138] .

Кемаль перевел:

– «Новая книга о химико-медицинской науке, которую изобрел Баракальсус».

Ибн Саллум не счел для себя унизительным открыть перед простым гостем всю сокровищницу своей учености. Более того, он вел себя при этом как обычный ученик, спешащий вобрать в себя мудрость человека, которому он больше всего доверяет. Штюхели, в свою очередь, ничего не понимал в этом удивительном мире, в который он явился недостаточно подготовленным. Он мог рассказать лишь то немногое, что Гогенгейм поведал ему о музыкотерапии. Однако слушатели со вниманием восприняли эти сведения и смотрели на флейтиста как на университетского профессора.

Ибн Саллум продолжил:

– Мне бы хотелось посвятить в учение Баракальсуса своего сына, а также моего лучшего ученика, будущего дервиша и астронома Мюнеккимбаси Ахмета Деде бен Лютфаллаха, который уже сейчас является образцом мудрости, учености и глубокого опыта. [139]

За кофе переводчик по просьбе Штюхели незаметно рассказал ему о личности знаменитого доктора:

– Он один из самых выдающихся врачей нашего времени, и он недолго еще пробудет в Алеппо. Вскоре я буду иметь честь сопровождать его ко двору султана Мехмеда IV, который предложил доктору занять высокую должность кади и главного врача Османской империи. Это приглашение в Истанбул является также грандиозным триумфом медицинского учения Баракальсуса. Наступает время, когда учение о четырех жидкостях утратит свое господствующее положение. Сегодня мы стараемся познакомиться с лучшими достижениями медицинского искусства неверных. И лучшим врачом и ученым после Гиппократа мы считаем Баракальсуса.

– Что же особенного в этом Баракальсусе, – спросил Штюхели. Дома, в Санкт-Галлене, им никто не интересуется. Неужели здесь, в Алеппо, вы еще не слышали имя Вадиана?

– Нам очень жаль, что мы так мало знаем о родине Баракальсуса. Если этот Вади-ан, если я правильно произношу его имя, трудится в том же городе, что и Баракальсус, то это свидетельствует о нем как о незаурядном человеке. Нельзя исключать, что имя этого города войдет в будущем во все турецкие энциклопедии.

Штюхели был неимоверно горд своим знакомством с Баракальсусом, которое чем дальше, тем больше казалось ему невероятным. Его уверенность в себе возрастала с каждой минутой. Одновременно росла его тяга к знаниям. Штюхели, до этого предпочитавший молчать, принялся активно задавать вопросы:

– Эффенди, скажите мне, о чем вы пишите в своей книге, посвященной Баракальсусу, чтобы я мог рассказать об этом моим соотечественникам по возвращении на родину.

Кемалю не пришлось переводить заданный вопрос дважды. Специалист по Баракальсусу был счастлив поделиться с приятным собеседником своими знаниями, накопленными им за много лет:

– Уважаемый Штюхели, я не знаю, как мне благодарить вас за ваш рассказ, поскольку моя любовь к музыке широко известна. Другим моим увлечением являются переводы чужеземных сочинений по медицине на турецкий и арабский языки. Кроме того, я провожу исследования, результаты которых я изложил в главах о белой горячке, цинге и колтуне. [140] Однако настоящей моей страстью является химическая медицина. Я считаю Баракальсуса врачом, который, так же как и я, одержим наукой: он не переписывает чужие произведения, но занимается подлинным творчеством, и когда знакомится с чужими мыслями, то обдумывает и осмысливает их далее. Я хорошо знаком с его достижениями в химической медицине и занимаюсь тем, что самостоятельно осмысливаю и перерабатываю его сочинения. Общение же с его учениками, такими, например, как Освальд Кроллиус, для меня так же важно, как встреча с самим учителем. Мы, парацельсисты, особенно здесь, в Османской империи, образуем общину ученых и исследователей, для которых истина важнее, чем слава и личное тщеславие.

Взгляните, здесь лежат шесть глав моей рукописи. Они составят книгу о новой химической медицине, которую изобрел Баракальсус. Но это одновременно и моя книга.

В первой главе я рассматриваю три изначальных субстанции: ртуть, серу и соль. Из этих трех принципов были образованы четыре элемента. Из них же состоят все живые существа. Согласно «Великой астрономии», человек находится между большим и малым мирами. Каждое тело нужно рассматривать с материальной и духовно-душевной сторон. Мы, мусульмане, понимаем это особенно хорошо!