Париж в 1814-1848 годах. Повседневная жизнь

Обучение на всех факультетах было платным, однако суммы со студентов брали разные. Самым дешевым был богословский факультет: здесь записывали на курсы бесплатно, а получение докторской степени обходилось всего-навсего в 110 франков. На словесном и научном факультетах за сдачу экзамена на степень бакалавра следовало заплатить 60 франков, а за следующие степени – около 200 франков. С медиков за запись на лекции в начале семестра, сдачу экзаменов и защиту диссертации брали 1100 франков. Сумма эта складывалась из следующих расходов: студенты должны были записаться на 16 курсов (15 по 50 франков и один за 35), сдать 5 экзаменов по 30 франков каждый, заплатить 65 франков за защиту диссертации и 100 – за получение диплома. Дешевле обходилось образование фельдшера: в эпоху Реставрации оно стоило 400 франков, а при Июльской монархии – 600. Те же 600 франков платили за свое образование акушерки. Обучение фармацевта до 1838 года обходилось в 900 франков, а в 1840-е годы стоимость его выросла до 1236 франков. Полный курс правоведческого образования стоил около 1500 франков.

Не все студенты, окончившие тот или иной факультет Сорбонны, защищали диссертации и становились докторами. Некоторые ограничивались получением степени бакалавра или степени лиценциата; это позволяло закончить учение на год раньше, сэкономить силы и деньги, но, разумеется, сужало дальнейшие перспективы выпускника.

Естественно, студенты платили не только за обучение, но также за жилье и питание. Кроме того, будущему правоведу необходимо было приобретать своды законов и прочие юридические книги, а будущему медику – выкладывать собственные деньги за такие экзотические учебные пособия, как трупы для анатомирования. «Хороший» труп обходился в среднем в 6 франков, но его еще нужно было отыскать: порой трупы оказывались в большом дефиците, и в начале 1820-х годов богатых английских студентов даже обвиняли в том, что они скупили все трупы, ничего не оставив французам… Нередко студенты покупали «субъектов» (как они именовали трупы) вскладчину, по одному на четверых.

Наконец, поскольку в течение всего XIX века призывники во Франции определялись по жребию, те студенты, которые при жеребьевке вытаскивали несчастливый номер, имели право за деньги нанять для себя «заместителя», заплатив за это от полутора до двух тысяч франков. В неспокойные эпохи эта сумма резко возрастала; известно, что во время Ста дней «заместитель» обошелся некоему юноше из состоятельной семьи в целое состояние – 15 000 франков. Но это была трата экстраординарная, в обычное же время минимальный месячный бюджет парижского студента равнялся 120 франкам.

Будущие медики и правоведы составляли едва ли не самую динамичную и социально активную часть парижского общества.

В марте 1815 года, когда до Парижа дошли вести о бегстве Наполеона с острова Эльба, студенты Правоведческой школы изъявили готовность защищать короля и прислали в палату депутатов следующее прошение: «Господа, Король и Отечество могут располагать нами; Правоведческая школа в полном составе готова выступить в поход. Мы не оставим ни нашего монарха, ни нашу конституцию. Мы просим у вас оружия – так велит нам французская честь. Любовь наша к Людовику XVIII – порука нашей беспредельной преданности. Мы не желаем жить под ярмом, нам потребна свобода. Мы получили ее, ее хотят у нас отнять: мы будем биться за нее до последней капли крови. Да здравствует король! Да здравствует конституция!» Шатобриан, процитировавший это послание на страницах своей автобиографической книги «Замогильные записки», сопроводил его следующим комментарием: «Письмо это, написанное языком энергическим, естественным и прямым, исполнено юношеского великодушия и любви к свободе. Те, кто нынче [в 1830-е годы] пытаются уверить нас, будто французы приняли Реставрацию с отвращением и мукой – либо честолюбцы, для которых отечество – всего лишь ставка в игре, либо юноши, не испытавшие на себе Бонапартова гнета…»

В самом деле, в 1815 году студенты поддерживали Бурбонов против Бонапарта, потому что в парижском обществе еще свежи были воспоминания о деспотическом режиме Империи. Однако уже к концу 1810-х годов, когда «продвинутая» часть молодежи поняла, что режим эпохи Реставрации далеко не так либерален, как ей бы хотелось, многие студенты прониклись оппозиционными идеями.

Все крупные политические манифестации 1820-х годов, например похороны генерала Фуа или депутата Манюэля, проходили при активном участии студенческой молодежи.